Наше море
Шрифт:
Только в 11 часов 45 минут все оставшиеся в строю корабли отряда Глухова возвратились из операции и бросили на рейде якоря. С ними не было двух сторожевых катеров - 0111 и 01012, пропал без вести десантный бот 11, уже на отходе погиб со всем личным составом от прямого попадания снаряда катер «КМ». Осталось лежать на берегу три десантных бота, выброшенных накатом. Команды их сражались теперь вместе с десантными войсками на суше.
Каковы были потери, сколько убитых и раненых, Глухов еще не знал, но многих сейчас уже не было в строю. На сторожевых катерах, где служит немногочисленная команда, где люди хорошо знают друг друга, потери особенно тяжелы. Вот здесь, у пушки или мотора,
На берегу Глухова встретил Чеслер.
– Катер ноль десять двенадцать дважды подорвался и погиб, - хрипло доложил он.
Глухов, посмотрев на Чеслера, продолжал молча идти к чернеющей вдали землянке, потом вдруг неожиданно переспросил:
– Какой ты говоришь? Ноль десять двенадцатый? Да ведь на нем был Косидлов. Что с ним?
– Нет больше Косидлова, утонул!
– тихо ответил Чеслер.
Глухов остановился и снял фуражку. Ветер трепал волосы на его непокрытой голове. Отвернувшись от Чеслера, [174] он глядел на штормовое море, в котором только в эту первую ночь высадки десанта погибло столько друзей.
Глухов продолжал стоять, повернувшись навстречу ветру, не стирая с лица мокрые крупинки снега, когда к нему подбежал посыльный матрос.
– Вас вызывает к телефону контр-адмирал Холостяков!
Глухов медленно пошел, сутулясь и тяжело переставляя ноги. Рядом с ним, опустив голову, шагал Чеслер.
По дороге в землянку Чеслер рассказал о гибели корабля, на котором шел замполит Косидлов. Катер наскочил на мину. Взрывом оторвало носовую часть, но катер сохранил плавучесть, вода внутрь не поступала. На катере кроме командира - старшего лейтенанта Бобкова - и Косидлова были командир звена старший лейтенант Кулашев и механик звена Кошульский. Все оставшиеся в живых после взрыва сидели на корме.
Командир решил ждать рассвета. На рассвете к пострадавшим подошел катерный тральщик «Красная Армия». Он взял катер на буксир. Израненный корабль развернулся по ветру, буксир потравили, его отнесло в сторону, видимо, снова на минное поле. Раздался взрыв, и сторожевой катер затонул.
Матросы, находившиеся на верхней палубе, оглушенные и раненные, были сброшены в воду. Бобков погиб, а Косидлов держался на воде вместе с матросами.
В это время на полном ходу примчалось два торпедных катера противника. Они открыли пулеметный огонь по тральщику и плавающим морякам. Пока шел бой, уцелевшие люди находились в воде. Только в восьмом часу к месту катастрофы подошел мотобот.
– Спасайте других, я продержусь!
– крикнул Косидлов командиру мотобота. Рядом захлебывался, выбиваясь из сил, раненый старшина-рулевой. Старшину стали вытаскивать из воды, а когда мотобот подошел туда, где только что плавал Косидлов, его уже не было.
Пока Чеслер составлял для штаба командующего боевое донесение о результатах высадки десанта, Глухов разговаривал по телефону с командиром высадки контр-адмиралом Холостяковым. Он приказал с наступлением темноты снова следовать на сторожевых катерах к Эльтигену с пополнением десанту - с оружием и боезапасом.
Глава двенадцатая.
Один против семи
День 7 ноября выдался солнечный, но холодный. Пушистый иней блестел на мачтах и надстройках кораблей, скрипела под ногами промерзшая палуба. Иней лежал и на истоптанной и изрытой снарядами таманской земле, а у причалов и по кромке берега образовалась
Мотобот остался лежать у Эльтигена, но задача Глуховым была выполнена, а это главное. И хотя можно было ожидать налета авиации противника и артиллерийского обстрела, моряки на сторожевых катерах были настроены празднично.
Усыпанное веселыми солнечными пятнами море пенилось и шумело, а из репродукторов возле стоянки катеров неслась веселая музыка. [176]
Утром на катерах был принят по радио приказ Верховного Главнокомандующего по случаю 26-й годовщины Октябрьской революции. И сразу же после концерта стали передавать сообщение Совинформбюро:
«Войска 1-го Украинского фронта в результате стремительно проведенной наступательной операции и обходного маневра разгромили противостоящие немецкие войска и на рассвете 6 ноября штурмом овладели столицей Советской Украины - городом Киев. Противник понес огромные потери в живой силе и технике…
…На днях войска Северо-Кавказского фронта во взаимодействии с Черноморским флотом и Азовской военной флотилией провели успешную десантную операцию с высадкой войск на восточном берегу Керченского полуострова в районах северо-восточнее и южнее города Керчь…
…Южнее города Керчь наши десантные части овладели сильно укрепленным опорным пунктом противника Эльтиген. Неоднократные контратаки против наших высадившихся частей были отбиты с большими для противника потерями…»
Это было сообщение о тех десантах, что высадили они, катерники, в эти тяжелые и трудные дни.
Старшина 1-й статьи минер Яков Кобец, его друг моторист Петр Козлов, рулевые и сигнальщики со сторожевого катера 081 оживленно обсуждали эти радостные вести, вспоминали прошлое, мечтали.
– Вот до войны в это время у нас в Днепропетровске, - говорил задумчиво Яков Кобец Козлову, - девушки на улицах песни поют, пляшут прямо на мостовой. А как закончится демонстрация, домой придешь - праздничный стол накрыт. Красота!
– Да и у нас в Севастополе весело встречали праздники, - отвечал ему маленький, худенький Козлов (матросы даже удивлялись, как его, такого тщедушного, взяли на флот, хотя на самом деле он был очень выносливым и крепким матросом).
– Октябрьские дни открывались парадом военных кораблей. Накануне вечером идешь, бывало, с ребятами по городу, а там все уже на «товсь»: флаги вывешены, портреты и кругом огни! Утром встанешь пораньше и пробираешься на Приморский бульвар, а еще лучше на Водную станцию. Оттуда все видно. Вот, выстроившись в линию, стоят на швартовых бочках и якорях линейный корабль «Севастополь» - мы, ребята, [177] всегда узнавали его по кривой трубе, - крейсеры, эсминцы. Дальше к Инкерману тральщики видны, а в Южной бухте подводные лодки и торпедные катера с поднятыми флагами расцвечивания. Хорошо!
– И, заметив, что все матросы притихли, слушая его, Козлов, смущаясь, закончил: - Да что там вам рассказывать, ребята, ведь вы сами все видели. Скоро все будем в Севастополе. Теперь уже недолго осталось.