Наше всё. Футбольная христоматия
Шрифт:
ГЛАВА 12 Как примерить себя к тренерской профессии
Федотов, впрочем, как и Скала, потрясающе грамотно принимал команду. Без пафоса, без суеты, с открытым сердцем и готовностью нас слушать и у нас учиться. Давно подметил: чем человек больше из себя представляет, тем меньше у него гонора.
Скала и вовсе был специалистом с мировым именем. Он словно с луны к нам спустился. А игроки все равно для него являлись в первую очередь людьми. Мне было любопытно поработать с итальянцем. Как-никак он являлся моим дебютным тренером-иностранцем. Он многое перестроил. Мы все должны были одеваться в одинаковые спортивные костюмы, носки, кроссовки. Никаких шортов и шлепок. Мы все вместе обязаны были приходить в столовую, сидеть за одним длинным столом и уходить оттуда тоже все вместе. В «Спартаке» же при Романцеве в этом плане была полная свобода: мы могли и на завтрак не просыпаться, и ограничений в продуктах у нас не было. Скала лично следил за питанием: нельзя сосиски, кока-колу, мучное. Не всем это нравилось, но я старался на такие мелочи внимания не обращать. Надо так надо. Кстати, у Хиддинка в сборной точно такие же требования, и в плане формы одежды, и в плане питания. Западная школа! У голландца за опоздание штраф — пятьсот рублей. Не выплатил вовремя — попадаешь на счетчик. Но все это с улыбками, да и суммы чисто символические. Нам каждому выдали список того, что можно, а что нельзя. Мы почитали, приняли к сведению, и никаких сложностей ни у кого не возникло. То есть тренер имеет право являться со своим уставом в чужой монастырь, но он должен делать это тактично, осуществлять задуманное поэтапно и объяснять мотивы своих решений. При этом рулевой просто обязан учитывать особенности той команды, в которую он попал.
Андрей Чернышов, когда сменил Олега Романцева, допустил, как мне кажется, ошибку в том, что ничего не захотел учитывать. Он начал продавливать свои решения, а решения эти порой вызывали у ребят отторжение. Особенно всех убили молниеносно введенные штрафы. Даже за пользование ноутбуком и за прослушивание музыки на базе полагались катастрофически серьезные денежные наказания. Суммы не называю, чтобы никого не шокировать. Я понимаю логику Андрея Алексеевича. Наверное, он рассчитывал, что, обложив команду такими высокими дисциплинарными «налогами», добьется беспрекословного подчинения. Но так не бывает. В основе взаимодействия тренерского штаба с коллективом лежит уважение, а оно деньгами не определяется.
В такую команду, как «Спартак-Москва», нельзя вваливаться с шашкой наголо. Если бы Чернышов собрал у себя шесть-семь лидеров и поинтересовался нашим видением ситуации, хуже от этого точно никому бы не стало, а авторитет наставника в наших глазах от этого только бы вырос.
Если я по окончании карьеры выберу профессию тренера, то непременно учту этот нюанс. Уже сейчас, основываясь на приобретенном опыте, я имею четкое представление о том, как не должен вести себя коуч.
Никогда нельзя критиковать футболиста прилюдно, да еще вдобавок и огульно. Ни в коем случае нельзя унижать подопечных и показывать им свое превосходство. Сильный человек никогда не станет кричать, что он сильный. Окружающие это и так почувствуют. Очень важно доверять своим игрокам, и не только на поле, но и за его пределами. Мы в XXI веке. Все! Сейчас иная жизнь. Выросло поколение людей с новым менталитетом. Ну нет сегодня у футболиста потребности напиться накануне важной игры. Теперь представители нашей профессии имеют миллионные контракты, им есть что терять. И дураков, которые готовы из-за минутной слабости пустить свою карьеру под откос, фактически не осталось.
Я вот сижу и уже не представляю, как это — заезжать на сборы за двое суток? Это же удавиться легче! Кому это нужно? А ведь раньше и по три, и по пять дней, а предыдущие поколения неделями сидели в этих четырех стенах. Весь советско-российский спорт существовал по казарменным законам. Люди зверели в тех условиях. И все прегрешения игроков, как правило, случались именно из-за этого. Тяжело же пребывать в изоляции. Некоторые спешили наверстать упущенное за тот единственный день, который можно было провести дома, что и оборачивалось срывами.
Подло и глупо пасти игроков. Да, наставник должен иметь общее представление о том, что с кем происходит. Олег Иванович, кстати, знал про нас абсолютно все. Порой нам в ресторане только счет приносили, а он уже располагал полной информацией, кто с кем и как провел время. Москва — маленький город. Здесь не скроешься. И ощущение того, что ты постоянно пребываешь «под колпаком», не из приятных. Но мы воспринимали все это нормально. Единственное, опасались, что сведения дойдут до Романцева в искаженном виде. Можно прийти с женой, выпить по бокалу красного вина, станцевать с ней медленный танец, а Иванычу доложат, что ты был в компании десяти человек, вы жрали водку ведрами, плясали на столах и уснули мордами в салат. Романцев же попрекать не будет. Он просто сделает выводы, и все. Вот этих выводов мы и боялись. Для нас с ребятами так и осталось загадкой, как Олегу Ивановичу удавалось быть в курсе всего. Мы никогда не замечали «шпиков», никто вроде бы ничего не вынюхивал. Пожалуй, можно сказать, что с нами поступали по-человечески.
После Романцева все было гораздо хуже. За нами банально следили. Мне известны случаи, когда главный тренер просил кого-то из своих помощников: разузнай, выведай, подслушай. Коллектив не обманешь. Футболисты все прекрасно видят и улавливают. И они презирают стукачей, да и тех, кто услугами этих стукачей пользуется, воспринимают не лучшим образом. Впрочем, бывает так, что инициатива исходит от низов. Так, помощник Старкова Клесов — человек, не имеющий представления о том, что команда — это живой организм, с которым необходимо обращаться бережно, вел себя как самый натуральный доносчик. Этот специалист был единственным за всю российскую историю «Спартака», кто породил у всех раздражение с первого же дня своего появления в Тарасовке. «Спартак» — это очень демократичное, терпимое общество. Здесь всем всегда давали шанс ощутить себя человеком. Клесову не дали.
По негласному правилу, тренер вообще не может заходить к игрокам в номер. Тем более без предупреждения. За всю мою карьеру лишь Олег Иванович переступал порог моей комнаты. Было это пару раз. В команде что-то не ладилось, и Романцев в неформальной обстановке ненавязчивыми вопросами пытался нащупать «болевую точку». Все было сделано по-людски. Клесов же чуть ли не каждый день старался найти любой предлог, чтобы «заглянуть в замочную скважину». У него была навязчивая идея, что все игроки нарушают режим и готовят «политический» переворот. Стучался в дверь и тут же, чтобы мы не успели спрятать гипотетическую тару, врывался внутрь. Подсовывал какой-нибудь плакатик: «Ребята, не распишетесь?» Не зря говорят, что человек ко всему привыкает. Вот и я со временем привык к неприятному явлению под названием «Клесов». Впоследствии, когда собирались компанией, кто-то садился или вставал около двери, чтобы бравый «сыщик» не вломился.
Расскажу две истории. Для сравнения. Как-то при Романцеве нас после игры загнали на базу. Мы с пацанами, человек десять нас было, собрались у кого-то в номере. Все равно после неудачного поединка уснуть нереально, вот мы и сидели пили пиво да семечки грызли. Матч анализировали. Общались, как и принято в подобной ситуации. В два часа ночи Сергеич Самохин зашел: «Ребят, уже поздно, давайте укладываться. А то Иваныч услышит — проблемы возникнут». На следующий день никто о наших ночных посиделках не вспомнил. И Самохин был нормальным мужиком, и Романцев — мудрым тренером. Полагаю, Иваныч все равно узнал о том, что мы нарушили режим, но сделал вид, что ничего не произошло. Вот если бы последующий матч мы проиграли, тогда бы нам все это аукнулось. Но мы, разумеется, победили.
И вот другой случай. Периода Старкова. В Испании на сборах сразу у двоих был день рождения. На мой взгляд, это серьезный повод, чтобы всей командой собраться и пообщаться в тесном кругу. Именно после таких праздников, совместных застолий и крепнет дух коллектива. Клесов разнюхал, в каком номере мы собрались, и побежал докладывать главному тренеру. Произошла неприятная история, от которой у всех остался осадок. После Клесов неоднократно напоминал Александру Петровичу тот эпизод и всячески подливал масла в огонь.
Благо Старков умел делать выводы. И с тем же Клесовым он в итоге все же расстался, потому что наконец-то осознал, что им не по пути.
Умение делать выводы было далеко не единственным достоинством латвийского специалиста. Еще он активно общался с футболистами. И это качество у него непременно нужно будет перенять, естественно, внеся необходимые коррективы.
Александр Петрович мог по пять раз на дню задать тебе свой коронный вопрос: «Как дела?» Поначалу такое внимание, конечно же, подкупало, потом многих стало тяготить. На мой взгляд, беда Старкова в том, что он боялся быть искренним. Он даже свою линию выдерживал как-то застенчиво и всегда очень опасался, что авторитетный футболист в случае непопадания в состав будет на него обижаться. Петрович пытался объяснить игроку свою позицию, но порой не находил нужных слов, отчего возникало недопонимание. И вряд ли это можно поставить Старкову в вину, просто такой уж у тренера был характер.