Нашедшие Путь

Левин Александр Анатольевич

– Не возражаю. Наливай.

Катя повернулась и, увидев бананы, ткнула в них пальцем и спросила:

– Можно?

Борис кивнул и пододвинул бананы поближе к Кате.

– Со шпаной легко справилась в прошлый раз?

– Да… и не только в прошлый.

– Поделись секретом: как это можно – одной двоих уложить?

– Они меня на лестнице встретили… Первый – был с пивом… Я ему бутылку перевернула, – рычаг-то хороший, – пиво на него и вылилось… Пока этот урод отвлёкся, я ему болевой на кисть сделала, бутылку отобрала и об его башку разбила, потом – толкнула его на второго; а перед вторым – осколком горлышка помахала, из подъезда его выгнала; с крыльца он оступился; а я слегка подопнула для надёжности; вот он на скамейку башкой и приземлился… Я неприятностей ждать не стала: осколок в кусты закинула и ушла.

– Хорошо, что не испугалась, – одобрил Борис.

– Хорошо, что ментов никто не вызвал, – добавил

Алексей.

– Пугаться этих скотов – как-то унизительно; а менты если бы даже и приехали, – я бы не созналась, что это я их уделала.

– А ты где тренируешься? – спросил Борис, сделав вид, будто забыл, что уже слышал ответ на этот вопрос, и надеясь узнать что-то новое для себя.

– Иногда – в клубе «Кимэ», но очень редко; а в основном – у Тимофея Сергеевича.

– У Анцигина?

– Да.

– Разве у него есть свой зал?

– Нет, но у него же частный дом; там человек шесть вполне может тренироваться очень даже хорошо… нормальных, естественно, желающих работать над собой, не таких, как Стасик Брусятин из клуба «Кимэ»… Я в этот клуб, в основном, потому и не люблю ходить… Этого ненормального если бросают, – он летит совершенно бесконтрольно, как какая-нибудь тумбочка, которую катанули с силой по полу; мало того, что сам не страхуется совершенно, так ещё и на кого-то налететь может.

– Уже имел возможность в этом убедиться.

– А бывает, что шляется без дела по залу; сам даже разминку никогда не делает, да ещё и другим мешает, навязывается со своими тупыми анекдотами: расскажет, а потом кричит как ишак – это он смеётся так… А как воняет от него!.. А ещё: всегда старается вплотную подойти к тому, с кем разговаривает… Может чихнуть кому-нибудь прямо в лицо…

– Ну да, ну да, заметил: начинаешь от него отходить, – нет – не понимает, лезет чуть ли не на голову. Лёха как-то быстро его «отшивает», а я что-то не могу, – неудобно как-то; правда, в последний раз разозлился – долбанул его пару раз об татами; так он пошёл тренеру жаловаться…

– Ну что вы за столом – о какой-то гадости?! – Возмутился Алексей. – Надо переключиться на что-то, не вызывающее всеобщего отвращения.

– Без проблем, – Борис потянулся за гитарой.

Шутки ради Алексей перехватил инструмент.

– Ну вот, стоит мне взяться за гитару… – Борис вдруг вспомнил свой вагонный дуэт и замолчал, невольно находя у прошлого те странные щемящие оттенки, которых никогда не бывает в настоящем.

– Обиделся что ли? – насторожилась Катя.

– Нет, нет, – не похоже; скорее, что вспомнил о чём-то, – предположил Алексей. – Возможно, сам где-то у кого-то гитару отобрал… Хотя… нет, – больше похоже, что кто-то сумел его впечатлить и, разумеется, это было как-то связано с гитарой.

– Верно, молодец, – угадал, к тому же, трижды угадал… А вот чтоб он меня обидел чем-то, этого, Катя, я себе и представить не могу.

– Надеюсь, что это действительно так, – пропел Алексей, перебирая струны. – «… И свято верю в чистоту снегов и слов».

– А давай вот об этом поподробнее, только не коверкай песню, как обычно.

Алексей начал наигрывать мелодию.

– Ну, началось! – проворчал Борис. – Просил же не коверкать.

Не обращая внимания на слова Бориса и всё так же искажая мелодию, Алексей продолжил:

Ну вот, исчезла дрожь в руках,Теперь – наверх!Ну вот, сорвался в пропасть страхНавек, навек, —Для остановки нет причин —Иду, скользя…И в мире нет таких вершин,Что взять нельзя!Среди непройденных путейОдин путь мой!Среди невзятых рубежейОдин – за мной!А имена тех, кто здесь лёг,Снега таят…Среди нехоженых дорогОдна – моя!Там голубым сияньем льдовВесь склон облит,И тайну чьих-нибудь следовГранит хранит…И я гляжу в свою мечтуПоверх головИ свято верю в чистотуСнегов и слов!И пусть пройдёт немалый срок —Мне не забыть,Как там сомнения я смогВ себе убить.В тот день шептала мне вода:Удач – всегда!..А день… какой был день тогда?Ах да – среда!..О смысле строк излишен спор,Но нет причинНе видеть в жизни кроме горДругих вершин.О чём Высоцкий умолчал,Но думать – мог,Не дохрипел, не докричал —Всё «между строк».

– А с дополнительным куплетом – нормально получилось, – задумчиво проговорил Борис, – какой-то новый смысл появился… И всё же: не нравится мне, когда Высоцкого коверкают.

– Мне тоже не нравится, когда Высоцкого коверкают, но у меня – своё восприятие.

– У Михаила Евдокимова – тоже было своё восприятие, но в его исполнении песни Высоцкого звучали великолепно.

– Ну ты сравнил!.. Евдокимов был артистом, к тому же – уникальным артистом, да и вообще… убили уже его… Короче, если не нравится… на, – Алексей протянул гитару Борису.

– Да ладно, – Борис слегка оттолкнул гитару, – давай лучше что-нибудь своё, а потом – я.

– Уговорил… А рюмки-то уже давно пустые, – Алексей привстал и потянулся за бутылкой.

– Я налью, – перехватил инициативу Борис, – а ты давай, давай.

– Даю, даю:

Проходят дни, уходят годы;Их ни на миг не удержать;А я хочу: сквозь непогодуСорваться с места и бежатьТуда, где я был глуп и молод,Где всё пока-что впереди,В душе – не поселился холод,Поют – печальные дожди…И там мечты мои – чудесны,Передо мною – целый мир,И жив, хотя мне не известен ещё,Мой будущий кумир…Я бы не взял с собой печали,Но весь свой опыт захватилТуда, где всё – ещё в начале,И я бы, не жалея сил,Не упуская ни мгновенья,Напрасно б не прожил и дня:Возможности и вдохновениеНе ускользнули б от меня,Я бы сумел собой заняться,Перекроить судьбу свою…А нынче… мне б лишь – не сорваться,Лишь удержаться на краю.

– Ну «мра-ак»! – подытожила Катя. – Умеешь тоски нагнать.

– Всё-то вам не ладно… На, держи, – Алексей отдал гитару Борису. – Завтра на работу?

– Да, – завтра.

– Какое-то плохое у меня предчувствие в связи с этими переменами, – выдавил Алексей, потягивая вино.

– Ну что ж теперь?.. Я уже забыл, когда у меня были хорошие предчувствия, – Борис ударил по струнам. – И вообще:

Я не люблю играть в футбол… на минном поле,Это – как будто – выживать в родной стране;К тому же, этому – совсем не учат в школе…Кому-то дали нужный навык, но не мне.Ищу совета в притчах Нового Завета,В песнях Высоцкого и в Пушкинских стихах;Но вот ответ митрополита Филарета,Что дан был Пушкину, мой обнажает страх…Я существую как бы впопыхахИ день за днём всё ниже опускаюсь…В своём «отчёте о проделанных грехах»Я только снова согрешу, но не покаюсь…Я, гражданин Отечества худой,Небесного – и вовсе не достоен;И занят я – какой-то ерундойВсю жизнь свою… Бес за меня спокоен…Поляну вижу, где красивые цветы —Словно крестов церковных позолота.Я опускаюсь как в цветы – в мечты,Не распознав кувшинки и болото…Не вразумил меня святитель Филарет:Мне всё же ближе «Дар напрасный, дар случайный…»Да ведь и Пушкин – тоже выбрал пистолет,Как будто был ведом какой-то силой тайной…Смаковниц нет, за то полно дубов и лип…И я не понимаю – почему…Себе знал цену, а в болото влип…Но по делам своим – достойное приму.