Нашедшие Путь
Шрифт:
Маша молча поднялась и, плотно сжав губы, слегка отвернулась.
– Дина Олеговна, она же на электричке ездит, – сдержанно напомнила Татьяна.
– Тебя, Арбузова, не спрашивают! – закричала Носова. – Она сама ответит.
Маша продолжала молчать. Носова опустила взгляд на стол и, найдя новый повод, вновь закричала:
– Почему семечки на столе?! Ты где находишься, – в деревне своей?!
Маша не выдержала и ответила:
– Если я – деревенская, это ещё не значит, что меня надо унижать и что на меня надо орать… Да, я из деревни, но за то я, в отличии от вас, никому «задницу не лижу» и «лизать» не собираюсь.
– Выйди из аудитории! – заорала Носова.
Брезгливо взглянув на Носову, Маша вышла; следом вышла и Носова, громко хлопнув дверью.
– Теперь эта мразь выгонит Машку, – забеспокоилась Татьяна.
– Нет, не думаю; студентов и так мало, – возразил Алексей.
– Если они будут нас выгонять за любую мелочь, – тогда их самих разгонят, – добавила Лариса.
Когда лекция закончилась, Лариса подошла к Алексею с вопросом:
– Значит, плохой из меня психолог?
– Нет, нет; психолог из тебя, пожалуй, хороший.
– Но я же ошиблась.
– Ты не можешь быть в курсе всех обстоятельств.
– А вы поспешили эти обстоятельства замаскировать?
– Верно… Умная ты, – просто не перестаю восхищаться.
– Без иронии?
– Без.
Будучи не в состоянии заниматься чем-то другим, Алексей обдумывал предстоящий разговор с Борисом. «Скатиться по наклонной плоскости можно очень быстро, – рассуждал он, – однако нельзя же его отчитать как школьника; нет, надо лишь слегка поддержать, а для начала – попробовать разобраться».
Когда вечером пришёл Борис, Алексей засыпал его вопросами. Борис отвечал уклончиво и сдержанно, а потом вдруг как бы подвёл общий итог:
– Короче, во всём – «облом», Лёха… Не знаю, что делать… На заводе одна «пьянь» осталась, да старики… Да, кстати, молодой один появился, – из вашего училища выгнали, – Ванька Емельянов.
– Знаю, знаю, – тут же вспомнил Алексей. – Он чуть больше года проучился еле-еле, «двоек» нахватал, – его и выгнали; теперь, вероятно, пропадёт.
– Это почему?
– А его на заводе кто-то перевоспитывать будет?
– Нет… Издеваться – будут; вернее, уже издеваются: называют «Иваном-царевичем», намекая тем самым на совсем другой сказочный персонаж.
– В «шараге» его так же называли многие, в том числе и заместитель директора.
– Разве можно так в учебном заведении?.. И, кстати, почему ты училище «шарагой» называешь?
– Студенты так называют, когда начальства рядом нет, – вот и я привык… Правильно называют… Ещё «гадюшником» называют, имея в виду тот, с позволения сказать, «коллектив», который целенаправленно формирует вокруг себя директор, выживая людей приличных и оставляя холуёв.
– Я, вообще-то, много плохого об этом заведении слышал. Многие с иронией и с издёвкой называют это училище «театральным», «показушным», некоторые даже с тюрьмой сравнивают, студентов жалеют.
– За то в газетах хвалят и по местному телевидению.
– Понимаю твою иронию… Городские средства массовой информации трудно заподозрить в правдивости и свободомыслии.
– «Народ безмолвствует», а холуи тем временем показухой занимаются; показуха же всегда держится на принудиловке. Люди терпят из-за того, что боятся работу потерять; горе-начальникам, однако, этого уже мало, – им нужны доказательства холуйской преданности.
– Лёха, а когда ты в поликлинике работал, там не лучше ли было?
– В каком-то смысле, возможно, там и лучше; такой «гнили» как в училище там не было…
– Вот и возвращайся обратно.
– Это не реально. Я и ушёл-то оттуда, прежде всего, потому, что аллергические реакции у меня были. Когда из-за аллергического коньюнктивита глаза режет так, что приходится их на какое-то время закрывать, можно и на амбулаторной операции пациента угробить, не заметив своевременно какой-нибудь кровоточащий сосуд.
– А лечиться не пробовал?
– Пробовал… Пробовал и понял, что положительные результаты в подобных ситуациях бывают только по телевидению в передаче «Здоровье», но не в реальной жизни… Жить же постоянно на антигистаминных и сосудосуживающих препаратах – довольно утомительно; а отсутствие побочных действий и осложнений – враньё с целью рекламы этих препаратов… Если бы я остался в поликлинике, вероятно, «загнулся» бы уже. Там ведь помимо испарений антисептиков ещё из неисправной вытяжки всякая гадость летела.
– Из какой вытяжки? – не понял Борис.
– Там под хирургическим кабинетом почему-то расположен зубопротезный… Зубной техник использует абразивные материалы; у него-то эту пыль затягивает, а далее через дырявую трубу всё вылетает не на улицу, а на второй этаж.
– А начальство куда смотрело?
– Говорил я главному врачу; но ему – наплевать… От зубопротезного он, видимо, какой-то доход имеет, так же как и от сдачи в аренду помещений под какие-то склады и что-то ещё; трубу по-настоящему чинить – не в его интересах.
– У тебя ведь, вроде, помимо хирургии ещё какие-то специализации есть?
– Да, да: и эндоскопия, и трансфузиология, и онкология, и массаж, и лечебная физкультура; только всё это – теперь недействительно.
– Почему?
– Вышло какое-то маразматическое постановление о том, что надо на каждую специальность ещё по четыре месяца отучиться и новые документы получить… Мне такой идиотизм уже не осилить.
– Значит, держишься за училище потому, что больше некуда податься?
– Отчасти – да, но не только. Мне ведь, слава Богу, общаться больше приходится со студентами, чем с сотрудниками и с начальством; а студенты, в основном, – хорошие. Среди них даже есть такие, которые, фактически, стали моими друзьями; в гости иногда заходят, и не только нынешние, но и бывшие.