Нашествие хазар (в 2х книгах)
Шрифт:
– Не нравится мне это… Пошли на диеру!
– сказал я решительно.
По возвращении на «Стрелу» предложил Ктесию удвоить стражу, но капитан на это пошёл весьма неохотно, снова ссылаясь на усталость людей. Лишь ближе к ночи он увеличил количество постовых.
Слегка успокоенный, с наступлением темноты я отправился спать. Но сразу заснуть мне не удалось.
Я оделся и тихонько поднялся на палубу. Некоторые солдаты и матросы из нижних тесных помещений выбрались наверх и спали снаружи в живописных позах: кто широко раскинул руки, кто свернулся калачиком, кто, устроившись на канатных бухтах, неудобно свесил голову до самого пола.
Стоял
Царила глубокая тишина. С лёгким всплеском лишь накатывались на отмель волны, торкались в кормовую часть судна, обращённую к воде, - нос «Стрелы» был обращён к берегу.
Светила луна, лица спящих солдат и матросов были освещены, - на нескольких я обнаружил что-то вроде подобие улыбки. Может, снился дом, мать, отец, братья и сестры, хотел сказать, жена, дети… Но улыбались во сне только молодые, думаю, пока своей семьёй они обзавестись не успели.
Глядя на них, в голову пришли мысли: если его, солдата, рассматривать отдельно, то увидится человек со всеми слабостями и привычками. Но когда, проснувшись, вольётся в ряды товарищей, то он уже станет частью боевой машины и делает всё, что от него требуется - убивает, льёт кровь без разбора, порой и невинных людей… Он - придаток смертоносного орудия. А разбуди сейчас такого, и вместе со мной увидит луну, звезды, что низко мерцают над притихшей землёй, порадуется и восхитится ими…
Сколько раз я видел их! Какие они разные - звезды, разные между собой и не похожие в других частях света. Нам же с философом приходилось бывать и на востоке - у арабов, и на севере - у хазар, и на юге - в Африке, и в иных морях. Там они являются на небе тоже иными, и молодой народившийся месяц тоже висит по-разному в различных местах, - то рожками в одну сторону, то слегка они задраны кверху или опущены.
И хочется в такие минуты вселенского затишья, глядя на луну и звезды, говорить с расцвеченным небом; я перекрестился, подумав, что природа навевает языческие мысли и чувства… Вспомнился мне разговор с Доброславом в Итиле о душе…
Он тогда просто и доходчиво объяснил, что живёт душа в каждой травинке, и в воде, и в зверях, и в птицах, и в пчёлах, и в земле, и в небе… И вот вспомнив сие, я вдруг почувствовал необъятность этой души, которая, начинаясь в нашей груди, полнит потом весь мир, и маленький человек уже не чувствует себя одиноким, сливаясь с землёй, небом и звёздами… А там, в небесных высях, господствует Создатель вселенной - Саваоф имя ему!
И я пал на колени и исступлённо начал молиться.
Значит, Бог - он для всех: и христиан, и язычников… Бог един, только люди разные, как звезды в разных частях света.
Спустившись снова в каюту, я зажёг свечу, вынул стило и дощечки, облитые воском… Захотелось писать.
Но в каюте от горящей свечи стало скоро душно, я открыл иллюминатор, просунул в него голову и плечи и вдохнул полную грудь ночного воздуха. Отошедши в глубь каюты, подумал: «Иллюминатор переводится с латинского как осветитель, - квадратным окном он теперь светится в борту корабля для тех, кто снаружи…»
Окончив писать, бережно сложил дощечки и стило в сундучок, опять растянулся на скамье и тут же уснул.
Снились мне сестра и её муж - хозяйственный Козьма, загонявшие на свой двор молодых упрямых бычков, которые всё норовили повернуть и убежать снова на луг, примыкающий к маленькой речке. Было раннее утро, и она ещё парила. Над ней стаями летали пеликаны. Я подумал: «А откуда они взялись в глубинке Византии, на мелководной речушке?» И вдруг обнаружил, что сам превращаюсь в эту птицу: вместо рук у меня начинают расти крылья, под подбородком вздуваться большого размера мешок, - с ужасом трогаю его рукой, сильно сдавливаю и просыпаюсь.
Дышать трудно. Да меня на самом деле кто-то душит: ни крикнуть, ни пошевельнуться, ни поднять руки, будто вместо них действительно крылья необыкновенного размаха… Но в последний момент, когда я чуть совсем не задохся, изо всех моих сил рванулся, сумел высвободить от чужой хватки шею и сильно крикнуть… И тут почувствовал острую боль в груди и потерял сознание.
3
Совсем опустел княжеский терем - вслед за Диром, уехавшим в землю древлян, ускакал и Аскольд с дружиной, Кевкаменом и воеводой Светозаром к Дикому полю - там всё чаще и чаще стали тревожить русские порубежные селения хазарские отряды…
Сфандра с раннего утра бесцельно бродила по светлице, потом позвала мамку Предславу.
– Скажи нашим людям, чтобы глаз не спускали с Яремы, он сейчас заместо грека у христиан за главного… А завтра у них праздник.
Сказала княгиня Предславе, но не взглянула на неё, а то бы увидела, как та в лице переменилась…
А человек, за которым нужно было следить, Ярема, ближе к сумеркам зашёл в хату кума; тот являлся крестным отцом его трёх летней дочери. В хате уже сидел с сынишкой сосед, веснушчатый и лопоухий.
– Пошли, путь неблизкий, - поторопил их Ярема.
– Успеть бы к заутрене…
Огородами прокрались в яруг и по дну его побежали к лесу.
Стояло осеннее время, - в низинке в затишье к вечеру сырые места прихватывало морозцем, хрумкало кое-где под ногами. И когда лёд ломался, парнишка лет двенадцати вздрагивал всякий раз и начинал бояться - не отстать бы от мужиков даже на шаг. Вскоре лесом предстояло идти, а там водятся лешие и куды, - страшновато! Хотя - чего бояться?! Мальчика-то тоже окрестили… А с черными глазами грек перед самым своим отъездом с князем сказывал собравшимся христианам, что нет на земле ни духов, ни домовых, ни леших, ни русалок, ни кудов, ни водових речных и болотных, и грешно кланяться идолам, - никакие они не божества, и зря приносят им кровь и делают сожжения, а истинный Бог не требует этого. Истинный Бог добр и милосерден… Он - един, находится на небе, на облаках, и сын у него есть - Иисус, который сидит возле него по правую руку… И люди, созданные по его подобию, тоже должны быть добры и милосердны и любить друг друга… Как родные братья и сестры…
Мужики вступили во мрак деревьев. Потеплело разом. Решили наладить костерок да повечерять.
Огонь разгорелся. Котелок с вологой вскоре окутался паром. Каждый достал из-за пазухи деревянную ложку, зачерпнул из котелка и, поддерживая её ломтём хлеба, поднёс ко рту. Стали едать…
Заговорили о завтрашнем христианском празднике - Зачатие Иоанна Предтечи. И узнал мальчонка, что Предтеча и Иоанн Креститель, который крестил Иисуса Христа в реке Иордан, одно и тоже лицо.
Ярема поел, поблагодарил Бога, встал и ушёл вглубь по нужде.