Нашествие

Пронин Игорь Евгеньевич

27

Если бы Леппе знал, как легко его товарищ решил проблему ночлега, то, наверное, пришел бы в ужас. Но еще раньше его ужаснуло бы убийство человека… Бедный Шели, пропащая душа! Однако хромой сержант был далеко, а вот Эшуд Нетоле прошел совсем рядом со спящим Грамми.

Расставшись с Хромым, он сперва отошел от него подальше, а потом справился у прохожих о «Ларранской берлоге». Там, к полному удовлетворению Эшуда, нашелся сержант Ордена Неба Фулетте, уже совершенно пьяный. «Грач» представился приятелем сержанта, имеющим с ним дела, и люди ларранского владыки охотно назвали время и место сбора. Охотность эта, насколько Эшуд мог понять, объяснялась наличием у него сабли — лишний человек на ночной дороге не повредит.

Только потом Нетоле двинулся к Совету Святых Отцов. Вновь встречаться с Леппе он, конечно, не собирался, хватит того, что они уже дважды едва не поссорились. Хромой готов лезть в самое пекло, пока уверен в своей правоте, но никогда не рискнет отяготить душу даже ради спасения родного города. Эшуд с детства был не таков, а уж служба в полиции и вовсе сделала из него циника.

Недаром Галашше наедине часто говаривал, что, не стань «самый черный грач» полицейским, обязательно докатился бы до душегубства. Уж слишком любил рассуждать: если Небо справедливо, то не должно ли прощать убийства неумышленные или во спасение?

Святым Отцам такие речи не нравились. Убийство запрещено высшими законами, душегубы потому так и зовутся, что губят главное в себе. Их душа будет в Аду вечно, и никаких шансов покинуть его не имеет. Эшуд как-то на уроке, еще в приюте, спросил, не этими ли душами пользуется Подземный Князь, чтобы создать атори? Но получил подзатыльник и четкий ответ: у атори вовсе нет души. Они — демоны, проходят совершенно по другому ведомству, а почти людское обличье одна только видимость человека, пустая оболочка.

Впрочем, некоторые исключения существовали, иногда можно было убить и человека. Во-первых, когда Святые Отцы признавали кого-нибудь убийцей и отправляли его на виселицу. Бык Метессе имел на своем счету больше покойников, чем самый отпетый хуланский убийца, однако эти деяния, наоборот, снимали с его души мелкие грехи. Бык, получалось, как бы жертвовал своей чистотой ради общего блага, но сложности этих рассуждений не мог понять даже Эшуд, не говоря о самом Метессе.

Во-вторых, время от времени рождаются Освободители Вселенной. Они, насколько помнил Нетоле, тоже имеют не совсем человеческую природу и приходят с Неба, чтобы облегчить людям жизнь. Признание Святыми Отцами кого-либо Освободителем означает право на убийство для него самого, всех вставших под его знамена и противостоящих сторон. Войны человеческие, в отличие от Войны, начавшейся когда-то в Вессене, не являются бедствием. Люди должны уменьшать свою численность, ибо ни звери, ни болезни не способны это сделать. Освободители Вселенной заливают мир кровью, чтобы очистить его для новых поколений, а их смерть означает начало новой мирной эпохи. Это тоже вызывало у Эшуда массу вопросов, да он, наученный опытом, предпочитал их не задавать. Может быть, жизнь устроена не слишком хорошо, но сам он ничего лучшего предложить не мог. Не есть же друг друга, в самом деле? А не плодиться люди не умеют.

Совсем недавно Эшуд узнал и о третьем исключении, самом интересном, — секретном завете отца Невода. Уж очень это «Небо простит» походило на прощение неумышленного убийства, хотя все известные «грачу» Отцы не желали о нем даже слышать…

На окраине Грохена Нетоле преследовал последнего отца, вышедшего из Совета, — просто по той причине, что только он и пошел домой в одиночестве. Маленький, полный, чтобы не сказать об уважаемом человеке толстый, — вот каким он оказался. Лучше и не придумаешь; атори такими, наверное, не бывают. Правда, уже в пути Эшуд припомнил слова из Книги Войны о «всевозможных обличьях», но рассудил, что вероятность напороться на врага минимальна, или уж тогда весь Совет Святых Отцов города Грохеиа — банда замаскированных демонов.

Отец все шагал и шагал, без устали перебирая коротенькими ножками. Нетоле понял, что вот-вот уже покинет Грохен, и изменил первоначальному плану проводить коротышку до дому. «Грач» прибавил шагу и легко поравнялся с отцом, попытавшись заглянуть под капюшон. Ты что-то хочешь, сынок?

— Да, отец, мне бы с вами поговорить об одном важном деле.

— Отчего бы тебе не прийти завтра в Совет? — Отец даже не повернул головы.

— Дело не только важное, но и срочное. Завтра, возможно, меня не будет в Грохене, возможно также, что меня не будет в живых.

Из-под голубого капюшона донесся тяжелый вздох. Отец пошел наконец медленнее, свернул к обочине.

— Я отец Урле. Назовись.

— Я… Что. если я не стану лгать?

Врать отцу все же не хотелось, по крайней мере без явной на то необходимости. Еще меньше Эшуду хотелось говорить правду.

— От кого ты хочешь укрыться, сынок? От Неба? Это невозможно.

— Отец Урле, я укрываюсь от врагов Неба. Я хотел поговорить с вами о происходящем в Грохене.

— Да, да, в Грохене…— Отец покивал, вздохнул. — Отцы привозят девушек в Дом встреч, а оставшиеся без призрения женщины пристают к прохожим прямо на улицах. Ты об этом? Сынок, такие, как ты, подходят ко мне раз в неделю, и я всем говорю одно: увидимся завтра в Совете, или же я вынужден буду позвать дружинников.

— Да разве в этом городе можно найти стражу? — не удержался Эшуд. — Нет, я не о том, не про Дом встреч. Я хотел поговорить о Грохене вообще. Здесь так много нового, так часто появляются неожиданные вещи…

— Ты с гор спустился? Сынок, я и сам вижу, как тут много нового. И можешь не сомневаться, обо всех этих новшествах узнают все Советы Святых Отцов, наши гонцы постоянно проходят и через Ннкею, и через твой родной Иштемшир.

— Мой родной? — Эшуд не был к этому готов.

— Выговор, сынок, выговор. Да, в твоем городе понятия не имеют о происходящем здесь. Но не все. Отцы знают, бургомистр знает, полицмейстер знает, а полковник имперских гвардейцев знает и то, о чем ты понятия не имеешь. Иди спать, есть кому позаботиться о делах.

Нетоле едва удержался, чтобы не выругаться. Вот как, значит? Полицмейстер все знает? Но выдавать свою принадлежность к «грачам» не стоило, а пока Эшуд оправлялся от удара и сочинял новый вопрос, отец Урле зашагал дальше, видимо решив, что разговор окончен.

— Отец! — окликнул его Эшуд. А вы знаете про слухи? Говорят, на дороге появились целые отряды атори! Они ходят ночами и недавно убили восемь человек у одного трактира!

Тут уж настал черед пошатнуться Урле. Он быстро вернулся к фонарю и откинул наконец капюшон.

— Ты пересказываешь мне слухи, сынок? — У него оказалось черное толстоносое лицо никейда, еше одна неожиданность для Эшуда. — Я им не верю. Все правдивые новости попадают в газету. Ты грамотный? Тогда почитывай ее иногда, а дорогу тебе каждый покажет. Будь так добр, иди и выспись, или мне в самом деле придется позвать дружинников. Если же я узнаю, что ты распространяешь непроверенные слухи, то найду тебя — в Иштемшире не так уж много чернокожих, чисто говорящих на вельшейском.

— Газета? — не понял Нетоле. — Отец, я только хотел спросить вас…