Нашествие

Пронин Игорь Евгеньевич

Конечно, забулдыги наврали с три короба. Не мог Шели поверить, что в Грохене так дороги дома и земли, зато удивительно дешевы еда и одежда. С интересом выслушал рассказ про Дом встреч, цены на посещение которого, напротив, оказались ниже, чем полагал «грач». А вот в возможность отыскать говорливую бабенку прямо на улице — Шели верить отказался. Кто же их отпустит из дому? Интересной новостью оказалась «газета» — листки с новостями, которые расклеивали на столбы по утрам в десяти местах города. За третьим кувшином жулики с азартом поведали о бумагах, которые каждый день дорожают, но разобраться в прелестях этого новшества «грач» уже не смог, слипались глаза. Еще он слышал слово «лотерея», но только и сумел, что запомнить его.

Зато кое-что нужное Шели разведал. Во-первых, в Грохене на сегодняшний день вроде бы ничего интересного не случилось, отчего можно было предположить, что Леппе и Нетоле не нарвались на неприятности. Во-вторых, атори здесь не появлялись вовсе, если не считать редких случаев на южных окраинах.

— Все, пойду я, — привстал Шели. — Знаете, друзья, я вдруг вспомнил, что меня просили еще одно дело сделать. Давайте встретимся тут же через час, я только к одному человеку зайду.

У Стика вытянулось и без того длинное лицо, но Воле пнул его под столом:

— Хорошо, мужик! Будем ждать, и спасибо тебе за угощение. Идем, Стик, отольем.

Они двинулись по ночной улице вслед за Шели, и тот понял, что так просто уйти ему не дадут. В другое время он мог бы выхватить нож, попытаться отпугнуть жулье, но что, если перед ним демоны? Атори ножом не остановить. Грамми предположил, что сходит с ума от усталости и страха, но остановился. Пусть ему просто мерещатся посланцы Ада на каждом шагу, все равно осторожность не помешает.

— Вы здесь? Я подумал и решил завтра утром сходить. Плевать на дела, устал.

Стик и Воле остановились, замерли. Они не переглядывались, слишком давно друг друга знали. Жулики почувствовали тревогу, подобрались. Что-то было не так в этом сиволапом: то ли слова, которые он выбирал, то ли осанка.

— Вы сказали, это рядом? — Шели как мог широко улыбнулся, чтобы и в полутьме было заметно, подошел. — Скорей бы, парни.

Стик посмотрел на Воле, вожака в этой парочке.

— Пошли, — решился тот после некоторой паузы. — Давно ты на ногах?

— Двое суток почти. Челюсти от зевоты сводит… — Шели не пришлось изображать сонливость, он действительно едва не падал. Вино немного взбодрило, и только. — Хорошо хоть, что выпить догадался.

— А есть такие, на которых вино сон наводит, — к чему-то сказал Стик. — Я знал одного.

— Пошли.

Воле повернулся и повел их какими-то грязными переулками, настолько узкими, что приходилось идти плечом вперед. Это было на руку иштемширцу — так он мог приглядывать за шагающим позади Стиком, Тот часто оглядывался, и Шели убедился: быть драке. Двоих полупьяных жуликов он не боялся, но если рядом атори — дни его сочтены.

«Что со мной? Я, наверное, совсем рехнулся от этих кошмаров. Может быть, ударить первым? Отец Невод разрешал убивать тех, кого подозреваешь. Небо простит… Но началась ли уже новая Война?»

Воле пошел быстрее, сразу опередив спутников на несколько шагов, потом обернулся:

— Так, сиволапый, мы пришли. Давай без разбитой морды обойдемся, хорошо? Отдай мне мешок, а потом подними руки и дай Стику себя как следует ощупать.

— Да у меня в мешке-то ничего нет, — вздохнул Шели. — Вот смотрите…

Он запустил туда руку, сразу нашарил арбалет. Наставить на одного из этих придурков, пусть убираются оба вот и все… Если они люди, то Стик не станет рисковать жизнью друга. Можно даже назваться душегубом с иштемширского тракта, так внушительнее. Но Воле почуял недоброе и вдруг рванулся к «грачу», выставив вперед невесть откуда оказавшийся в руке нож.

— Стик, хватай его!

Шели выстрелил прямо через мешок. Громко вздохнув, Воле остановился перед ним и выронил нож. Сержант не ждал продолжения, нагнулся и подобрал оружие в тот самый миг, когда Стик схватил его за плечи. Удар острой стали пришелся в бедро, грохенский вор тонко завыл и отпрыгнул:

— Воле, он меня подрезал! Воле!

Воле молчал, и иштемширец почел за лучшее навалиться на его товарища.

— Ты кто?! — Стик не мог прийти в себя. — Воле!

— Молчи, тварь мокрая, я пять человек зарезал и тебя не пожалею! — Шели выдержал паузу, дав Стику время сообразить, с кем имеет дело. — Мертвый твой Воле, шестой у меня.

— Нет! — Даже в темноте переулка было видно, как расширились, блеснув в лунном свете, глаза жулика. — Нет!

— Да. А ты думал, душегубы только на дороге бывают?

Стик молчал. Шели вдруг подумал, что эти двое, такие неуклюжие, могут оказаться людьми. От этой мысли на лбу выступил холодный пот, «грач» поморщился: — На спину перевернись, сволочь!

— Не больно меня, а? — заблеял жулик. — Пожалуйста, не больно!

— А ты меня как хотел?

Шели вынул из мешка полицейскую портупею, в темноте стал вязать пленника. Руки дрожали, но работу помнили хорошо. Закончив, «грач» нашарил тело Воле, не прислушиваясь больше к писку его товарища. Надежда, что Воле еще жив, тут же растаяла: болт вошел в печень. Иштемширец отыскал в кармане альгару, посветил. На счастье, в переулок или, скорее даже, проход между трехэтажными домами не выходило ни одного окна.

Резать не хотелось, но Шели заставил себя. Достал саблю, чтобы меньше запачкаться, заголил Воле живот, отступил на шаг и полоснул. Да, болт вошел в печень… А у атори печень с другой стороны.

«Вот и все, вот я и душегуб! — мысленно поздравил себя Грамми. Душа моя теперь погибла… Эх, неужели Bce вот так просто! Но я же не знал, значит, это неумышленное убийство… А какая Небу разница?»

Надо было идти к Святым Отцам, отдаться на их суд. Вик Палассе так и поступил бы, но Шели всегда думал о последствиях. Он убил в чужом городе, в тот момент, когда его жизни ничто не угрожало, да даже если бы и угрожало — он не при исполнении! Не имел права защищаться! В мешке запрещенный арбалет. Что он скажет Отцам? Что видел атори? Но в городе полно демонов, все они будут свидетельствовать против.

— Я сошел с ума или еще нет? — вслух поинтересовался Шели.

— Откуда мне знать?! — прорыдал Стик. — Пусти меня, пусти! Я тебя отведу к нашим, все добро вынесу!

Стараясь унять дрожь в руках, Грамми набил трубку, закурил. Ночи в Грохене не выглядели тихими, в свете фонарей несколько раз мелькнули проходившие по улице люди. На проулок они не обращали внимания.

— Стик, я тебя отпущу, если ты поговоришь со мной откровенно. Клянешься Небом не врать?

— Клянусь Небом! Но если убьешь — убей небольно, пожалуйста! Мне сказали, в сердце самое оно.