Нашествие
Шрифт:
— Ты уже спросил, а я уже ответил!
Урле снова повернулся и еще быстрее зашагал в темноту. Потрескивающий фонарь, под которым они стояли, был последним, здесь кончался город Грохен. Эшуд прикинул, что времени прошло уже порядком, надо пробираться к южной окраине, да так, чтобы не встретиться случайно с Леппе. Пора навестить Ларран, чтобы точно узнать, существует ли связь между атори и грохенскими новшествами.
28
Отец Урле ушел недалеко, он остановился в сотне росов и из темноты следил за удаляющимся незнакомцем. Будь под рукой арбалет, не удержался бы Урле, всадил болт между лопаток мерзавцу. А вот бросаться на него с саблей не хотелось — на улицах все же есть редкие прохожие, кто-то может случайно выглянуть в окно… Фигура невысокого, толстенького отца Урле всем известна.
«Уйдет, подонок, не разыщем… А ведь наверняка один из тех, что прикончили Луизу и Ромиля. Или это он убил Бохроса? Нет, тот был белый. — Урле лихорадочно соображал, кто сейчас может оказаться поблизости. Но колонны уже на марше, почти всех услали на проверку постов. Вешшер думает, что если не даст закрыться ворогам Иштемшира, то и дело в шляпе. Мол, все остальное — пустяки. И вот теперь у нас тут действует целая группа убийц, а значит, кто-то начал воевать раньше нас. Надо кидаться на штурм, пока не поздно, если уже не поздно. Да кто меня будет слушать? Разве что милейший граф Лец?»
Нетоле скрылся в конце улицы, а Урле продолжил путь. На дороге ему встретились несколько припозднившихся крестьян, которые и в слабом свете восходящей Медовой узнали отца, поздоровались. Он был популярной личностью, этот отец Урле, и вскоре ему предстояло всерьез проверить, насколько он популярен. Будут ли люди слушать его и еще нескольких лидеров? Если нет — потекут реки крови.
Крестьян не удивило появление Урле на ночной дороге — он всегда возвращался из Совета поздно и всегда пешком доходил до своего загородного домика. То, что отец живет в глуши, рискуя быть ограбленным какими-нибудь душегубами, а то и повстречаться с атори, воспринималось простым людом как проявление смелости, даже истинной святости. Между тем Урле с огромным удовольствием переселился бы в город, да вот только тогда пришлось бы отказаться от контроля за происходящим на дороге. Главное происходило не в Грохене.
От тракта вбок вела узкая тропинка, вьющаяся между зарослями колючего кустарника. До сих пор Урле было страшно ходить здесь, хотя атори убедили, что ни змеи, ни ядовитые насекомые терпеть не могут этого растения. Дом, с виду совершенно такой же, как и обычный крестьянский, стоял совершенно темным.
— Урле? — С земли поднялась могучая фигура.
— Да, это я, Манен. Кто сегодня у нас?
— Приходили опять те девки, у них теперь новая главная, Со… Софи-я. Еще дурее той, которая Лу…
— Луиза, — напомнил помощнику Урле. — Что хотели?
Да ничего. Они вроде как полдня спят, а потом не знают, чем заняться. С фермы их выставили после того, что натворили, вот они и злятся. Спрашивали почему-то графа Леда. Я соврал, что он здесь не бывает.
Они вошли в дом, зажгли свет. Ставни уже были крепко заперты, теперь та же участь досталась и двери. На столе оказался ужин, который для Урле, проспавшего в Совете всю вторую половину дня, исполнял скорее роль завтрака. Пока отец ел, помощник вынул из пола несколько досок. Под ними обнаружился небольшой подвальчик с удобной лесенкой, в темноту уходил узкий лаз. Манен спустился, поставил прямо напротив лаза свечу и вернулся к начальнику.
— В городе говорят, на дороге ужасы творятся, — сообщил он.
— На иштемширской? И я слышал, — кивнул Урле. — Манен, другого пути нет. Приходится выпускать накопленную силу, и злые девки, все эти Луизы и Софии, — только начало.
— Страшно, отец. Ты говорил с этими новыми? Почти никто из них не говорит на человеческих языках.
— С одним или двумя говорил, да… Неприятное впечатление.
— Неприятное еще не то слово. Я, можно сказать, вообще с ними не говорил, но эти девки они смотрят так, что хочется бежать. Останься они без присмотра будет как во время Войны. И на дороге наверняка эти девки набезобразничали. Я вот сомневаюсь, что какие-то разбойники могли убить Ромиля и Луизу.
— А я точно знаю, что Луизу убил Ромиль, а потом кто-то из девок кончил его самого, — понизил голос Урле. — Граф Лец мне прямо это сказал. Они разбирались с телами на месте, изучали раны… Все ясно. Но наказывать девок сейчас нельзя, да и непонятно за что… Забудь, Манен. Ромиль, кстати, тоже был из новых.
— Язык подрезан по-человечески, — покачал головой Манен. — Как ни крути, а Ромиль нам ближе был, хотя тоже разбойник немалый, недаром на хулана смахивал.
Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой только чавканьем отца Урле. Наконец с небогатой трапезой было покончено, и как раз в этот момент из лаза послышался шорох.
— Идут, — вздохнул Манен.
— Все будет хорошо, я чувствую. Успокойся.
— Я знаю, что все к лучшему! Я не против графа, или Вешшера, или Мачеле, но новые… их, говорят, очень много собрали. Целые полки. Скоро они пойдут?
— Они уже пошли, сынок. Они где-то рядом с Грохеном. Наверное, восточнее, в деревнях атори. — Урле что-то прикинул. — Ты знаешь их силы, они могут прямо этой ночью домаршировать до Иштемшира и с ходу вступить в бой. Не закрыли бы только ворота, вот тогда будет большой бой, много крови. Отцы взбунтуют народ, пошлют его на смерть… Они сами не верят в милость Неба и другим не дают. Но если город захватят быстро, все будет в порядке. Император не сможет высадить своих головорезов в Ноосате, а с новыми граф Лец как-нибудь разберется.
— Чего же ждут?
— Может быть, сейчас и узнаем.
Шорох в лазе становился все громче, наконец пламя свечи заколыхалось и в подвале появился человек. Он с кряхтением разогнулся и помог выбраться следующему. Потом гости стали появляться один за другим, по очереди поднимаясь в комнатку и здороваясь с хозяином. Манен открыл дверь, быстро обошел вокруг дома и сообщил, что все в порядке. Атори, отряхивая с волос землю и поправляя оружие, по очереди уходили в ночь.
Последним в подвале оказался старик, его длинные седые волосы были стянуты в узел. Отец Урле подскочил к лесенке и помог ему взойти.
— Очень рад вас видеть, граф! Хочу изложить некоторые свои соображения.
— Насчет чего? — Граф Лец с мучительной гримасой массировал себе спину. — Неужели нельзя было пошире сделать ход?
— Я не рассчитывал, что пойдет целый отряд, это просто на всякий случай. А тем более вы…
— Ладно, Урле, ладно. Пустяки по сравнению с тем, что мне еще предстоит. Нальешь вина? У тебя, надеюсь, не хлебное?
— Нет, конечно! Манен, сынок, будь добр, поднеси графу. Так вы можете уделить мне несколько минут?