Нашествие
Шрифт:
Тени стали совсем длинными, день заканчивался. У почти знакомого уличного булочника «грачи» спросили о времени закрытия кабачков, и тот с улыбкой указал на вывески:
— Там же все написано!
Нетоле и Леппе переглянулись: вот и еще одно новшество. Действительно, под каждым названием были приписаны цифры, обозначавшие часы. «Горный снег», если верить этим цифрам, собирался закрыться в полночь.
— Дурацкое название! — буркнул Нетоле. — Что-то мне не хочется бродить тут ночами.
— Смотри, а их соседи открыты до двух часов ночи. Что же получается: хоть всю ночь торгуй? Бред! — Леппе потряс головой и несколько
— Я только что подумал: а ты уверен, что надо остаться здесь, в Грохене? — Эшуд медленно пошел следом. — У нас ведь теперь есть знакомый, который ночью отправится на юг. Если двигаться в Ларран, то лучшего случая не придумать… Но уходить обоим неразумно; разделившись, мы сэкономим время. Что, если я пойду с Фулетте, а ты еще здесь покрутишься и завтра с утра двинешь с докладом к Галашше? Пора закрывать ворота, знаем немало.
Леппе нахмурился. Он в Ларран идти не собирался, ведь Галашше ясно сказал: как узнаете что-то толковое, так сразу и возвращайтесь. Отправлять на юг одного Нетоле слишком опасно, хватит и того, что у Хромого до сих пор душа болела за Палассе и Грамми.
— Нет, вернемся вместе. У меня мысль получше: если кабаки здесь работают допоздна, то надо посидеть в них, поболтать с пьяными. Мы ведь неплохо выспались за немалые деньги, а? Торгашей никто не любит, о них судачат, ругают, что-нибудь да узнаем. В Ларран имеет смысл отправляться, только когда Галашше узнает все о делах в Грохене.
— Хорошо, — легко согласился Эшуд. — Наверное, ты прав.
— Тогда сейчас найдем дом для постоя, победней и подешевле, а потом отправимся обратно, пропивать те деньги, что останутся! — обрадовался Леппе, что друг не стал спорить. — И знаешь, если я увижу эту гадину, атори в кабаке… я ее убью. И нам придется бежать.
— Атори? Конечно, если будет возможность, то надо убить… — покивал Нетоле. — Еще надо бы пройтись возле дома Святых Отцов, как ты думаешь? Пока не стемнело.
— Да, но… — Хромой остановился, почесал затылок. — Мы уже довольно далеко отошли, а были совсем рядом. Я просто не знал, что тут можно встретить атори на каждом шагу, голова пошла кругом! Да, надо бы пошататься поблизости от Совета Отцов. Но пока мы туда дойдем, пока вернемся в пригород темно уже будет, никто нас не пустит. В гостиницу я не хочу должны же нас искать! Нас на дороге видели многие.
— Не похоже, — вздохнул Нетоле. — Не заметил ни одного бегущего стражника. А что, если ты пойдешь подыщешь дом, а я вернусь к Святым Отцам? Встретимся в полночь возле этого «Горного снега».
Он смотрел серьезно, без тени улыбки и этим поставил Хромого в неловкое положение. Все выглядело разумным, а сказать другу «нет» означало признаться, что больше ему не доверяешь.
— Может, обойдемся без Святых Отцов? Ну что мы там выследим за пару часов?
— Ты мне не веришь? — Эшуд отвел глаза, обиженно нахмурился. — Может, в самом деле решил, что я готов стать душегубом? Убивать невиновных?
— Да нет, ты же не сумасшедший — пожал плечами сержант Леппе. — Просто мы устали и… Разве это разумно — разделяться?
— Лезть в Грохен после того, что случилось на дороге, — тоже неразумно. Но раз уж пришли, надо постараться хоть что-то выяснить, а не спать целыми днями. Так ты мне веришь, Хромой?
Леппе молчал, пока пауза не стала неловкой.
— Верю, но…
— Тогда в полночь у «Горного снега». Да хранит тебя Небо!
Эшуд пошел обратно к центру города. Он не оглядывался, и если бы Хромой окликнул его, то не оглянулся бы и тогда. Леппе поправил шляпу, провожая его взглядом, а потом, поминутно вздыхая, пошел искать тихий, бедный дом для ночного отдыха. Даже скорее, предутреннего, учитывая их планы.
Ему пришлось отмахать добрый меш. Сперва вдоль улиц так и тянулись кабаки, правда, все беднее и грязнее, потом их сменили лавки. Один раз мимо прошел караван не меньше чем в сотню тележек. Их толкали рослые полуголые парни, примерно пополам никейцы и белые. И эту странность постарался запомнить Леппе: караваны из Никеи обычно были полностью укомплектованы черными носильщиками, искать других необходимости не было. Не увидел «грач» и сменщиков, хотя они должны были вышагивать рядом, не заметил никакой охраны.
— Далеко шагаете? — как можно непринужденнее поинтересовался он у одного из последних.
Носильщик, как-то зло покосившись, ускорил шаг и едва не наехал своей тележкой на ноги впереди идущему. Зато ответил другой парень, черный:
— В Иштемшир, господин! Аида с нами!
Он почему-то улыбался во весь рот, даже чуть высунул язык. Леппе отвел глаза от такой наглости, хотя в родном городе всыпал бы ножнами по спине.
После моста — «грач» не знал названия этой речушки — город наконец-то выдохся. Дома здесь стояли на некотором отдалении друг от друга, и, хотя лавки и кабачки по-прежнему встречались в изобилии, было ясно, что народ тут живет попроще. Хромой свернул в третью по счету улочку и даже обрадовался, когда ему пришлось перебираться через кучу сваленного прямо на мостовой мусора. Именно такое местечко он и искал.
На вкопанной в землю лавке сидели старухи. Людей на улице почти не было, так что Леппе счел возможным обратиться прямо к ним, даже чуть приподнял шляпу:
— Я хотел бы снять комнату. На ночь.
Старухи переглянулись, стали оживленно обмениваться жестами. Сержант Леппе, ничего не понимая, следил за их руками, а сам думал, что, если бы это происходило в Иштемшире, он вряд ли бы принял подобное решение. Там, если уж нашли труп и есть подозрение, что убийца в стенах города, закроют ворота и проверят всех, каждую улицу. Душегуба никто не скроет, разве что. хуланы своих в Заречье. Но в Грохене тревоги до сих пор не подняли, а ведь должны уже были проверить все гостиницы, и не по записям глупым, а по головам. Допросить, сличить показания… Клэс вдруг сообразил, что судя по тому, что он видел на улицах, приезжих здесь сотни, а может, и тысячи. Как же с этим управиться, даже будь у князя стены и ворота? С другой стороны, именно стены позволили бы не пустить в Грохен такое количество лишних людей.
Старухи наконец пришли к какому-то соглашению, и одна из них изобразила, как пробует несуществующий золотой гнилыми зубами. Ясно, что речь шла о золоте, — не медь же в рот пихать! Леппе пожал плечами и показал палец.
— Один, — добавил он вслух. — Один золотой. Старухи опять быстро обменялись жестами, потом та же выставила пять пальцев.
— Пять золотых?!
Она кивнула.
— Ты с ума сошла, старая дура!
Он решительно пошел дальше, но в его плащ вцепились сразу несколько морщинистых рук.