Наши крылья растут вместе
Шрифт:
— Что ты учишь, Даниэль?
Голос матери заставил его опустится в реальность. Она села напротив него, беря в руки книгу в зеленом переплете. Его сердце дрогнуло, наблюдая за этим. Эту книгу ему подарила Джина Паркер. «Между небом и землей»— автобиографический учебник по авиации, написанный ее мужем.
— Готовлюсь к экзаменам. Времени осталось совсем мало.
Он наблюдал, как она открыла учебник и прочитала название главы, написанное жирным шрифтом:
— Посадка в условиях бокового ветра. — Она грустно вздохнула, — быть пилотом большая ответственность. Я так боюсь за тебя.
— Самолеты самый безопасный
— Любая мать переживает за свое дитя, милый. Сколько самолетов разбиваются, — она трясла перед ним книгой, автор которой погиб в авиакатастрофе. Пусть она лучше об этом не знает.
— Я не могу без неба. Это моя жизнь. Ты даже не представляешь, что значит находиться в небе— там происходит целая жизнь, — он улыбнулся, вспомнив цитату из книги Джона Паркера, — «другой мир со своими правилами».
Он взял книгу из рук матери, смотря на зеленый переплет. Простой невзрачный зеленый переплет скрывал яркое содержание этой книги. Даниэль прочитал ее в первый же день, не заметив пробежавшего времени. Джон Паркер был пилотом утонченной души, который отразил всю жизнь между небом и землей на одном дыхании. Смерть забирает лучших. — Эту книгу мне подарила очень милая женщина, ее муж написал ее. Он был пилотом, капитаном, одним из лучших. Его дочь работает со мной в одном экипаже. Оливия… Оливия Паркер, — ее имя, произнесенное вслух, согрело голос. Он не произносил его уже очень давно. Хотелось повторять его снова и снова. Вслух. Громко. — Англичанка, чей характер подобен взрыву вулкана. Дочь капитана, воспитанная им и имеющая его характер. Буря и шторм среди ясного неба, порыв бокового ветра, меняющая направление самолета, — он усмехнулся и поднял глаза, встречаясь с ошарашенным взглядом матери.
Она явно пребывала в шоке, слыша его слова, не веря своим ушам. Но она молчала, давая понять этим молчанием, что готова выслушать все, что хранит его скрытая душа. Даниэль тоже молчал, больше не рискуя говорить об этом. Он и так довольно много наговорил. Наступила пауза. Каждый задумался о своем. Мария первая прервала ее, произнося тихим шепотом, боясь испугать то, что слышала минуту назад:
— Паула мне как дочь, ты это знаешь. Я всегда мечтала, что бы ты женился на ней. Я представляла вас одной семьей, не думая о других женщинах в твоей жизни. Я никогда не задумывалась, что у тебя есть право выбора, Даниэль. Сейчас впервые ты говорил о девушке с такой страстью, что мурашки бегут по коже. И эта девушка не Паула, — она смотрела в глаза сына, видя в них потерянность, — я приму любой твой выбор, если он сделает тебя счастливым. Я буду счастлива, зная, что счастлив мой сын.
Потупив взгляд в книгу, Даниэль не мог понять, что он сказал такого, на что так волнительно отреагировала его мать? Он описал Оливию именно такой какая она есть— порыв бокового ветра:
— Мне нравится Паула, она такая какой должна быть жена— штиль. С ней я буду чувствовать себя спокойно. Я сделаю ей предложение, мама и уеду от сюда женатого человека, — Он отчеканивал эти слова, как под гипнозом, не задумываясь о том, что ставит штамп в своей жизни. Ему надоело думать об этом, — я женюсь на Пауле.
Мария кивнула, но ее озабоченное выражение лица не сияло радостью, скорее наоборот:
— Поступай так, как велит тебе сердце, а не разум.
Она встала и вышла из комнаты, оставляя Даниэля одного,
Два дня Даниэль провел в полном отрешении, погруженный в учебники по аэродинамики. Ему уже звонил возбужденный Джек Арчер, готовый броситься с головой в учебу и ожидающий друга в Дубае. Подходило их время. Время для еще одного рывка вверх.
— Пилот международного класса капитан Даниэль Фернандес Торрес, ты готов стать первым? — Он смеялся в трубку.
— И единственным, — буркнул Даниэль, закрывая учебник, — что ты мне расскажешь новенького, капитан Джек Арчер?
— Новенького? — Арчер задумался, видимо, ничего нового не происходило, — кроме того, что сократили рейсы, нового ничего. Пилотов не хватает, все решили стать умными и ушли на повышение. Стюардессы отдыхают, веселятся, гуляют. Одним словом, развлекаются пока есть такая возможность.
Почему — то в мыслях Даниэля возник образ Оливии. Она спит, спит и спит. В своей маленькой комнатке, на большой кровати, которое занимает все пространство. Пусть отдыхает. Когда он вернется, покоя не будет, их будут ставить в рейсы каждый день, нагоняя упущенное.
— Ты скучаешь?
Голос Арчера на том конце заставил Даниэля вздрогнуть от неожиданного вопроса. Скучает? По Оливии? По ее чистого цвета голубым глазам? По ее дыханию, которое он ощущал своей кожей? По изгибам ее тела? Или по стону, срывающегося с ее губ? Скучает? Уже два дня это «скука» не дает ему покоя. Уже два дня он полностью зарылся в книги, чтобы не «скучать».
— Алле, Фернандес, ты думаешь, скучаешь ты по работе или нет? Хорошо же ты отдыхаешь, — засмеялся Арчер, и Даниэль выдохнул.
— По небу? Скучаю конечно.
Они обсудили еще ряд важных вопросов по учебе и экзаменам. Было приятно слышать друга, но даже его голос о многом напоминал Даниэлю. Все было связано с той, которую он решил забыть. Но чем больше проходило времени, тем больше он понимал, что думает о ней чаще. Уже ночами. Вспоминая каждую деталь ее тела. Шрам на груди. Откуда? Он не спросил ее об этом, но сейчас ему хотелось знать о нем. Шрам— это значит, что когда — то была боль. Боль ушла, оставляя отметину на всю жизнь.
Все эти мысли лишь только больше нервировали его, казалось этому нет ни конца, ни края. Паула стала прозрачной, безликой. Воздух стал пустым, не давая дышать полной грудью. Время шло, приказывая принимать решение. Самое ответственное в его жизни— жениться. Он капитан, сколько важных решений он принял, казалось, посадить самолет в Коломбо — это была детская игра, сейчас, принимая решение о своем будущем, он вошел в штопор, теряя высоту.
— Я сделаю предложение Пауле сегодня, но я не хочу большого свадебного торжества. Просто церковь и все. Никому не нужно шумное веселье.
Он сказал это за обедом у Сильвии, на котором присутствовали лишь мать и две сестры.
— Ты с ума сошел? — Воскликнула Мария, — девушка обязана быть невестой, любой девушки хочется большого праздника на собственную свадьбу.
Сильвия прокашлялась, роняя ложку в тарелку:
— Ты все решил за нее? А ты спросил Паулу, хочет ли она за тебя замуж? Эти капитанские замашки, Даниэль, оставь в самолете для своего экипажа.
Она была права. Он понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось, как можно быстрее расквитаться со свадьбой.