Наши марковские процессы
Шрифт:
– А почему же вы тогда издаете религиозные материалы?
– спросил кто-то снизу и помахал над головами толпы несколькими книжечками в пестрых обложках.
– А почему бы и нет? В конце концов, это ведь тоже вид услуг, тем более, что в наших толкованиях и писаниях вы нигде не найдете разжигания религиозной, расовой или какой бы то ни было вражды. Вы посмотрите только: на книжном рынке предлагают «Майн кампф», «Протоколы сионских мудрецов», интернет наводнен пропагандой воинствующих исламских сект, а кто-то вдруг станет призывать к запрету издания «Евангелий от братков» или там «Послания Эмиля Кириллова-Крокодила брокерам по недвижимости»… Вы не знаете этого послания? Там рассказывается, как Магомет послал горе факс: «Явитесь, пожалуйста, такого-то числа такого-то месяца во столько-то часов в такое-то место ДЛЯ ВЫЯСНЕНИЯ НЕКОТОРЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА». И поскольку гора, ясное дело, к Магомету не пошла, то пришлось ему самому оторвать от стула свой толстый зад. Между прочим, сейчас самое время сказать, что сегодня в шесть часов вечера начнется проповедь; будет читаться нравственное послание под заголовком «Убьем страхователя в себе самом»… Что вы расшумелись: тема вам не нравится или что-то другое? Если не нравится, то скажите прямо, а не вносите смуту среди остальных… Так… значит, вы все-таки не против темы, - это хорошо. В двух словах, идея проста: в душе всякого человека сидит по одному маленькому страхователю, который постоянно прет наружу, на волю, чтобы развить там бурную деятельность, какую ему хочется, а потому нужно вовремя осадить этого внутреннего страхователя, подавить его поползновения еще в зародыше, так сказать… Подробностей я не знаю, я ведь как-никак не духовный пастырь, а всего лишь ответственный за связи с общественностью. Приходите вечером и услышите всю проповедь. А субботнее послание будет на тему «Стикеры 65– народные защитники». Тема, сами понимаете, - интересная, богатая нюансами и толкованиями…
65
стикер– (от англ. sticker) наклейка
В этот момент кто-то дернул Фому за рукав; он обернулся и увидел Максима Лесидренского.
– Выйдем на улицу - выкурим по сигаретке, - предложил он тихо, чтобы не мешать презентации. Фома ответил, что не курит, но тут Лесидренский снизил голос еще больше и прошептал, что ему нужно кое о чем поговорить в связи с профессором Дамговым. Фома кивнул и стал выбираться из толпы, бросив последний взгляд на своего бывшего однокурсника, извергающего мутные словесные потоки с красного заседательского алтаря. «Ты смотри, как обтесался!
– думал он.
– Когда-то я и сам мог ему двумя-тремя хитрыми прибаутками рот заткнуть, а теперь целая толпа журналистов никак с ним сладить не может…» В это время взгляд Фомы скользнул по стене над алтарем и остановился на одной детали росписи, которую он до сих пор не замечал. Высоко слева, между толстошеими фигурами святых, стояла стройная Фемида - богиня правосудия, - в классической римской тоге и с завязанными глазами; в левой руке она держала весы, а в правой размахивала бейсбольной битой.
– И когда же должен появиться профессор Дамгов?
– спросил Фома. Лесидренский пожал плечами, зажигая сигарету, потом сделал рукой с зажигалкой неопределенный жест.
– Видимо, вообще не появится. По сценарию он должен был сидеть там за столом, слева от ответственного за связи с общественностью, да кто его поймет? В последнее время Владко Дамгов совсем во все тяжкие ударился, извиняюсь. Лично я думаю… - При этих словах Лесидренский понизил голос и приблизился к Фоме.
– …что он скрывается. Причем не от кого иного, как от собственных спонсоров из фонда Святого Димитра Общего.
– А почему скрывается? Денег им задолжал?
– Деньги - чушь. Обманул их просто с монополией на языковую инженерию, а этого они ему ни за что не простят. Ведь из-за одной только этой монополии ему дали денег на суперкомпьютер, а после того, как выяснилось, что нелегально где-то уже работает вторая лаборатория по языковой инженерии, он повис на волоске. Спасает его на данный момент лишь то, что еще неизвестно, у кого в руках вторая лаборатория… А вы как думаете? Спасет Дамгов свою шкуру?
– Не знаю, - ответил удивленный вопросом Фома.
– Я, похоже, вообще не в курсе, что за игры вокруг нашего отдела играются.
– Да, верно - такие вещи по идее распространяются только в форме слухов. До какой вообще степени профессор ввел вас в курс дела?
– А почему вы спрашиваете?
– осведомился в свою очередь Фома, которому этот поворот разговора совсем не понравился.
– Я - внештатный консультант «Ятагана», - сказал Лесидренский и достал из кармана служебное удостоверение объединения. Фома не успел хорошенько его разглядеть, так как собеседник быстро убрал его обратно, но все же убедился, что дело - нешуточное.
– Наверху хотят, чтобы я ориентировался в должках Дамгова, потому что он уже совсем вышел из доверия…
– Не знаю, в какой степени могу вам помочь, - прервал его Фома.
– Я сам в полном неведении. Вот, например, вы - из нашего института. А сколько раз за последний год вы видели профессора Дамгова?
Лесидренский собрался было ответить, но вдруг задумался и так и остался стоять с открытым ртом.
– Да, понимаю, - сказал он наконец, - понимаю, о чем вы. Мой вопрос метил на другое, но выходит, что о языковой инженерии вы, скорей всего, не знаете вообще ничего…
– Вы совершенно правы.
– И вам наверняка хотелось бы узнать о ней побольше?
– Я не против, - сказал Фома.
– Если только это, конечно, не страховая тайна какая-нибудь, а то кто его знает…
Лесидренский бросил окурок и зажег новую сигарету.
– В принципе, это не тайна, только вот - как бы вам все объяснить? Если сказать прямо - вы, наверняка, станете надо мной смеяться, для вас это прозвучит до того несерьезно, тем более, что вы - человек здравомыслящий, с математическим образованием, да еще компьютерным… Поэтому я начну немного издалека. К примеру, вы видели сегодня росписи на стенах «Первой частной». Вы, наверно, думаете, что боссы уже совсем оборзели, раз их иконописуют апостолами, а их «бугаих» - святыми девами, и что все это, пусть и хорошо выглядит, все-таки - полный идиотизм: в конце концов, из бандитов трудно сделать святых. Однако тут возникает такой вопрос: а с чего мы так уверены, что наша - христианская - церковь сама не произошла от какой-нибудь подобной силовой группировки? Не верите? Между прочим, в истории имеются достоверные документы, что появление христианства совпадает по времени с запретом, наложенным римскими властями на иудейских разбойников с большой дороги в связи с регистрацией ими охранных фирм… Не смейтесь, я серьезно! Лично меня никто не сможет убедить, что первые христианские церкви не были просто офисами, где люди платили, чтобы им отпускали что-то вроде нашей «Божьей защиты». В этом контексте обратите внимание, в каком качестве рекламировали Иисуса Христа: в качестве спасителя! И от чего же спасал их Иисус? Или от кого? Братья Стругацкие прямо утверждают: апостолы Иоанн и Иаков были разбойниками. 66 Ну, и что же это тогда, как не силовая группировка? А есть и еще кое-что: торговцы в храме! Да!!!
– Тут Лесидренский совсем вошел в раж, глаза у него выпучились, как в экстазе, а жесты стали такими энергичными, что он чуть не залезал Фоме в рот.
– Да, торговцы! Во всех храмах на свете, во все времена и эпохи, были и торговцы. Без исключения. Возьмите хотя бы наш Дворец культуры: если принять, что это храм культуры - сейчас в нем лишь лотки да киоски, и рождественские базары, пасхальные, и так далее… Почему тогда Иисус и его люди пошли разбивать лотки в Иерусалимском храме? И самое главное - разбили их! И согласно уголовным досье римских властей, никто и слова не сказал! А куда смотрели стражники, спрашиваю я, там ведь, наверняка, и стражники были? А в сторону смотрели, вот в чем дело! Все началось с того, что торговцы не захотели платить Иисусовой группировке рэкет, а потому пришли молодцы, поразмахивали палками, поувещевали немного, переломали инвентарь и ушли восвояси. Стражники тоже были в игре, потому и прикинулись, будто ничего не видят… Да, но вышел прокол, в группировку внедрился агент римских служб, некто Иуда Искариотский, он заложил босса и того взяли за жабры. На самом деле Пилат, как и всякий прокурор, наверняка, был «схвачен» апостолами при помощи нехилой суммы денег, и вовсю старался вытащить Иисуса сухим из воды, да евреи сказали: «йок, бей ага эфенди,» 67 упаси нас от него, распните его, чтобы и мы успокоились! И предпочли отпустить другого разбойника, не из той группировки…
66
Речь идет о романе А. и Б.Стругацких «Отягощенные злом» (прим.авт.)
67
фраза, полностью состоящая из турцизмов: йок– нет; бей– турецкий титул; ага– чиновник, господин (обращение к турку); эфенди– господин (обращение к турку)
В это время разволновавшийся Лесидренский нечаянно куснул сигарету не с того конца, обжег язык и разразился длинным и витиеватым трынским 68 ругательством. Потом отбросил остаток сигареты и продолжал уже спокойнее:
– А возьмите страховую компанию «Ллойд». Согласно документам, ее основала через подставных лиц группа видных английских пиратов. Одним словом, не только на ограбленных кораблях решили заработать, но и на неограбленных… Но проблема в другом. Как вообще иудейские разбойники с большой дороги смогли так прочно замаскироваться под церковь, что основанная ими группировка непоколебимо стоит уже целых два тысячелетия? Как так: одна ничем-ничто гангстерская банда превратилась в основу всей нашей цивилизации?.. Тут мы можем пойти и дальше. Ведь в чисто физическом плане роль сегодняшнего государства практически неотличима от роли - назовем его так - авторизованного рэкетира. То есть, страхователя. Что говорит государство шантажируемому им налогоплательщику? «Отстегни-ка мне столько-то налогов, а не то худо будет!» Совсем как наши спонсоры из «Ятагана», - но почему тогда государство считают чем-то по идее хорошим, а «страхователей», по крайней мере, до недавнего времени - обобщенным образом зла? Различие лишь в том, что одни размахивают битами, а другие - налоговыми законами, но столь ли это важно? Где проходит тонкое различие между рэкетиром и хранителем порядка? Скажите?
68
Трын– город в Болгарии
Лесидренский сделал паузу, словно ожидая от Фомы ответа, но поскольку тот не знал, что сказать, профессор продолжал:
– В словах. Да, именно так, только в словах! Одни их называют так, а другие иначе, и ничего более. Весь вопрос - в легитимации, в ценностях, в психической установке… Идея проста: «Я, - говорит авторизованный рэкетир, - не просто беру у вас деньги, а делаю это во имя справедливости». Видите, как мала разница, но в то же время - как решающа и труднопреодолима: за два тысячелетия разбоя ни одной другой банде не удалось заставить полмира читать молитвы у себя в офисах! Были успехи и помельче в том же направлении, - например, у рыцарского ордена госпитальеров-иоаннитов. Карьеру они начинали охранниками дорог к Святым землям, но постепенно увлеклись и стали рэкетировать все, что рэкетировалось, и делали это целых два века; лишь когда они затребовали страховку с самого папы римского, то их взяли на мушку и отлучили от церкви… А теперь возникает вопрос: как может, например, одна группировка, вводя в обращение необходимые для ее целей слова, сменить идеи и установки людей так, чтобы из простого вымогателя превратиться в столп общества? Создавая новый комплекс ценностей и ожиданий, то есть, новый язык, может ли она легитимироваться, превращаясь из ситуации в культуру?..
В этот момент откуда-то из дебрей пиджака Лесидренского раздалось мелодичное попискивание, слегка приглушаемое шерстяной тканью; он сунул руку в карман и достал радиотелефон неизвестной Фоме системы, явно сберегаемой только для служебного пользования в рамках страховой индустрии.
– Алло!
– крикнул в микрофон Лесидренский; в ответ долетела длинная тирада, искаженная до неузнаваемости помехами и плохой связью, так что Фома вообще не смог различить с треском вылетающие из трубки слова и улавливал только ответы Лесидренского.
– По идее объект должен был быть на объекте… нет, нет… да, я был на объекте, но видел там все, кроме объекта… да… да, сейчас же отправляюсь… разумеется… перед самой спевкой!