Наслаждения ночи
Шрифт:
— А вот я рекомендовала твоей сестрице взять ту книгу, которую я для нее купила, и прочесть список имен по алфавиту, от начала до конца. Адам, Алекс… Элиот…
— Эйдан! — неожиданно вырвалось у Лиссы. Внутри ее разлилось тепло, и она со вздохом добавила: — Сама не знаю почему, но я просто влюблена в это имя.
Стояла прекрасная Сумеречная ночь. Небо походило на эбеновое, испещренное звездами одеяло, а доносившийся издалека шум множества водопадов соперничал со смехом и приглушенными мелодиями. Стражи, утомленные трудами прошлой ночи, расслаблялись, сбрасывая усталость и напряжение. Однако для Эйдана работа еще только начиналась.
Пройдя под массивными вратами храма Старейших, он остановился возле чозуя. Набрав черпаком воды, он прополоскал рот, вымыл руки и только потом пошел дальше.
Ворча про себя, он пересек центральный двор и вошел в хайдэн, где его дожидались Старейшие. Они восседали рядами, полукруг за полукругом, с лицами, обращенными к обрамленному колоннадой проходу, откуда он и появился. Скамьи поднимались амфитеатром, и их было так много, что Стражи давно уже потеряли счет занимавшим их с незапамятных времен Старейшим.
— Капитан Кросс, — приветствовал Эйдана один из них, кто именно, сказать было трудно.
Как всегда, он подумал о Мастере Шероне, зная, что его учитель являлся сейчас элементом того, что Эйдан воспринимал как коллективное сознание. Эта мысль печалила его.
— Старейшие… — почтительно поклонился он.
— Расскажи нам побольше о своей Спящей, Лиссе Бэйтс.
Потребовалось усилие, но, когда Эйдан выпрямился, лицо его оставалось бесстрастным, хотя при звуке этого имени по телу прокатилась приятная дрожь. Невзирая на непроглядный мрак ее сна, он прекрасно провел с ней время, чувствуя себя в безопасности за массивной дверью, удовлетворенный ее доверием и приятно удивленный тем, что она приняла его самого по себе, а не некий фантом, сотворенный им в отклик на ее потаенные пожелания. А также ее откровенностью, показывавшей, что она видела в нем человека, а не автомат, которому не нужно ничего, кроме славной драки да столь же славного траха с кем попало.
— Я уже рассказал все, что знаю.
— Тут должно быть нечто большее. Семь циклов сна миновало с тех пор, как ты добился пропуска, а всех последующих Стражей она отвергла.
— Так оставьте ее в покое, — пожал плечами Эйдан. — Она здорова и в безопасности. А допустит нас к себе, когда будет готова. Нельзя сказать, чтобы мы были безотлагательно ей нужны.
— Возможно, это она нужна нам.
Не меняя позы, Эйдан обвел взглядом море лиц, наполовину прикрытых капюшонами темно-серых сутан, а потому казавшихся совершенно неразличимыми. Единая сущность.
— Почему?
— Она спрашивает о тебе.
У него перехватило дыхание. Она помнит его! На сердце потеплело, но он скрыл свою реакцию за ничего не значащим вопросом:
— И что с того?
— Как вышло, что ты назвал ей свое настоящее имя?
— Она спросила, как меня зовут, и я просто ответил правду.
— Почему она видит сквозь все личины, под которыми мы к ней приближаемся?
— Она доктор. И смышленая особа.
— Может, она Ключ?
— Нет, — нахмурился Эйдан. — Если бы вы знали ее, то сразу бы поняли, насколько нелепо это предположение. Она никогда не открыла бы врата для Кошмаров. Она, как и мы, боится их. К тому же у нее наименьший уровень контроля над сном, с каким я вообще когда-либо сталкивался. Ей даже свет зажечь не под силу, так что она проводит время в кромешной тьме.
— Нам необходимо направить других Стражей, чтобы они, вступив с ней в контакт, могли подтвердить твою правоту, но она не пускает нас. Если нам не удастся получить доступ, мы должны будем предположить худшее — и уничтожить ее.
Эйдан сцепил руки за спиной и принялся мерить площадку шагами, пытаясь найти способ опровергнуть их необоснованные подозрения.
— Что я могу сделать, чтобы убедить вас?
— Отправляйся к ней снова и уговори ее открыть для нас дверь.
До сих пор он и желал этого, и боялся. Почти всю прошедшую неделю он не мог отделаться от постоянных мыслей о ней. Все ли у нее в порядке?
Она думала о нем…
Он слегка вздрогнул. Он побывал в ее сознании и подсознании, знал, что представляет она собой на всех уровнях. Знал ее так же, как она знала себя сама, и то, что он видел, ему нравилось и пробуждало желание провести больше времени в ее обществе.
Его тянуло к ней, но столь же сильно было и стремление избежать дальнейшего общения. Он воспринимал это как сласти, выставленные перед изголодавшимся человеком, и считал, что, как бы ни были они чудесны на вкус, голода они не утолят, а лишь усилят. Каковое предположение подтверждалось опытом всей его жизни.
— Если ты не пойдешь, Кросс, ты не оставишь нам выбора.
Угроза тяжело повисла в воздухе. Требование снова посетить Спящего не являлось чем-то совсем уж неслыханным, однако такое случалось редко, а к Избранным Воителям и вовсе не обращались ни с чем подобным. Но ему и при этом удалось сохранить обычную внешнюю невозмутимость.
— Разумеется, я пойду.
— Она останется твоим предназначением до тех пор, пока не откроет доступ другим Стражам.
На сей раз ему все же не удалось скрыть удивление:
— Но я нужен и в других местах.
— Да, твоего руководства будет недоставать, — подтвердил голос. — Однако эта женщина обладает уникальной способностью преграждать путь как Стражам, так и Кошмарам. Нам необходимо выяснить, почему она это делает и как. Возможно, это умение удастся воспроизвести в иных Спящих. Ты только представь себе, сколько блага может из этого проистечь.
— Это не все! — Замерев на полушаге, Эйдан развернулся к ним. — Если вся ваша цель заключается в этом благе, так почему бы не направить к ней Целителя или Пестующего и не попытаться уговорить ее?
Вместо этого они посылали человека, известного своей способностью хладнокровно и умело лишать жизни.
Ответ последовал не сразу, но последовал:
— Если она все же Ключ, то ты лучше всех подготовлен для того, чтобы ее уничтожить.
У него похолодела кровь. От одной мысли о том, что дурацкая легенда может повлечь за собой смерть такой прекрасной и чистой женщины, как Лисса Бэйтс, у него скрутило живот. С каждым днем он все сильнее сожалел о сделанном некогда выборе. Даже убивать впавших в безумие или изначально обреченных на зло, таких как Кошмары, становилось для него все труднее, но если дело дойдет до истребления невинных, он не знал, сможет ли с этим справиться.