Наследие #5: Статус S
Шрифт:
— И надолго вы закрыли «Наследие»? — наконец, прервал я тишину, задав вопрос, который тревожил меня сейчас больше остальных.
— Кто «мы»?
— Ну… я не знаю, кто именно п-принимал решение… В совете директоров не так много людей осталось.
— Контрольный пакет акций — у Джастина. С большим перевесом. Я, хоть и получил в наследство от Кинга его долю, пока мало на что могу влиять. Тем более что Джастин уже натравил на меня своих юристов. Пытается оспорить завещание.
— А он может?
Брайт пожал плечами.
— Вряд ли. Голдман,
— Глава департамента разработки?
— Да. Идею о закрытии доступа к «Наследию» выдвинул именно он, Джастин просто подхватил её, не особо разбираясь. И это выглядит… подозрительно.
— Они, видимо, п-просто боятся, что Анастасия выкинет что-то… неожиданное.
— Это понятно. Однако пока у нас нет оснований полагать, что Анастасия собирается как-то навредить «Наследию». Всё это время она лишь пыталась сохранить контроль над проектом. Или, если быть точнее, противодействовала последним нововведениям.
— А ещё точнее — Вершителям…
— Верно. Флинт пытается преподнести всю эту ситуацию, как чисто техническую. Конфликт управляющих нейросетей. Но… По-моему, тут что-то другое.
— Что?
— Ну, я не ясновидящий. В идеале — попытаюсь добиться доступа к коду проекта, чтобы проверить всё самому. Но Флинт категорически против, и Джастин с ним солидарен…
Что ж, тут я как раз прекрасно понимал обоих. Если уж меня самого отец ввергает в странное состояние тревоги, то уж эти двое, наверное, и вовсе боятся его до чёртиков. Всё-таки даже пятнадцать лет назад он был чёртовым компьютерным гением, создавшим Анастасию. Что он может наворотить сейчас, если пустить его в святая святых проекта?
Дайсон поставил перед нами тарелки и вернулся на кухню. Я был рад отвлечься на еду, тем более что сендвичи и омлет с сыром и томатами у старого громилы получились просто бомбезными.
— Так и что теперь? Просто ждать, пока сервера снова запустят? — спросил я.
— Их и не останавливали. Объявленная пауза — по сути, просто карантин.
— То есть… таймер Войда по-прежнему работает?!
— Насколько мне известно, проект функционирует в режиме холостой симуляции. Просто закрыт вход для игроков. Может, и Анастасии тоже ограничили доступ к управляющему контуру, насколько это возможно…
Я взглянул на часы. Они у меня уже давно были настроены так, что помимо времени суток отображали и таймеры Войда. Со времени моего выхода из игры прошло не так уж и много — около одиннадцати часов. Запас есть, тем более что в Цитадели как раз уже успел достроиться Стабилизатор Пустоты. Правда, мы пока не знаем точно, как именно он работает. Но судя по тому, что в предварительном описании у этого здания были обозначены уровни — вряд ли полностью останавливает таймер.
— Что ж, время и п-правда ещё есть… Но какой у нас план?
— Для начала — стабилизировать ситуацию с «Наследием». В этом наши с Джастином интересы совпадают.
—
— Да. В прежние времена меня не особенно-то волновали деньги. Но сейчас я полагаю, что разбрасываться такими ресурсами было бы… нерационально. «Наследие» нужно постараться сохранить.
— А… саму Анастасию? — осторожно спросил я.
— С ней… всё гораздо сложнее.
Взгляд его надолго остановился на одной из фотографий в альбоме. Кончиками пальцев Брайт провел по ней, будто пытаясь убедиться, что она реальна. Это был тот редкий случай, когда на лице его отобразились эмоции. Увы не особо радостные. Печаль. Сожаление. И что-то ещё, плохо уловимое, но тоже горькое. Чувство вины?
Мы снова на некоторое время замолчали — я не решался его потревожить. Однако любопытство взяло верх. Кашлянув, я продолжил:
— Мистер Кинг… рассказывал мне кое-что. О п-проекте «Саламандра». Так ты уже отказался от этой идеи?
Отец вздохнул, и впервые я увидел на его лице слабое подобие улыбки. Правда, получилась она тоже довольно печальной.
— Так ведь нынешняя система социального рейтинга, действующая в Бостоне и вообще во всем Союзе Агломераций — по сути, попытка реализации той моей старой идеи о цифровой меритократии. Ну и как? Думаешь, сработало?
Этот вопрос заставил меня снова надолго замолчать. Он ударил в чувствительное место — в последние недели я и сам частенько рассуждал на эти темы.
Во время учебы в интернате нам, воспитанникам, внушали мысль, что Система — это инструмент справедливого и беспристрастного распределения благ внутри общества. Каждый получает то, чего заслуживает, и чтобы подняться по ступенькам социального рейтинга, нужно повышать свою полезность для общества. Чем ты ценнее — за счёт образования, профессиональных навыков, талантов, достижений — тем выше и твой статус.
Но на практике… Кто в итоге обитает на Холмах и в лучших районах Зелёной зоны? Миллиардеры вроде Джастина Майлза? Светские львицы вроде Вивиан? Не удивлюсь, если и проныра Флектор тоже числится куда более ценным членом общества, чем могут только мечтать выпускники моего интерната.
Все эти разговоры о прозрачности и справедливости — пустой звук. Всё, как всегда, решают деньги, связи, популярность. А реальная власть в городе, пожалуй, давно уже сосредоточена в руках у корпоратов. Правительство, законы, суды — это так, спектакль для простолюдинов. Для настоящих же хозяев жизни законы не писаны.
Мне вспомнилось, как полицейский детектив, попытавшийся допросить меня после перестрелки в «Наутилусе», был вынужден отступить, как побитая собака, стоило только предъявить ему статус А…
Мне, конечно, сейчас-то грех жаловаться. Но в целом…
— К нынешней Системе… конечно, есть вопросы, — наконец, ответил я. — Но ведь в том-то и смысл! Это всё человеческий фактор. Но, если передать управление б-беспристрастному и неподкупному цифровому разуму… Такому, как, например, Анастасия…