Наследие аристократки

Стил Даниэла

Джейн позавидовала подруге, когда вернулась в свою пустую квартиру и засела за курсовую. Около девяти позвонил Джон и сказал, что задерживается в библиотеке. Значит, сегодняшний вечер они проведут врозь. Джейн старалась не думать о словах Алекс, что Джон, возможно, ей не подходит. Она не хотела верить в это. Алекс говорила, что часто отношения исчерпывают себя и заканчиваются без всякой причины. Джейн надеялась, что это не их с Джоном случай.

В воскресенье утром она проснулась и увидела лежащего рядом Джона. Это было похоже на чудо, и они впервые за месяц занялись любовью. Конечно, Джейн сразу воспряла духом. Они даже успели перехватить поздний завтрак в кафе неподалеку, а потом Джон ушел

в библиотеку на целый день. Но, во всяком случае, они провели вдвоем все утро, и потерянная близость опять к ним вернулась.

Вечером Джейн сходила в одиночестве на французский артхаусный фильм, который давно хотела посмотреть. Он оказался не таким интересным, как она думала. А ночью ей вдруг приснилась Маргерита. Женщина пыталась что-то сказать, но сон был тревожным, и Джейн ничего не поняла. Джон опять не пришел ночевать и прислал эсэмэску, что останется у друзей. Утром она проснулась разбитой, в плохом настроении, хотя рабочая неделя еще не началась. Хорошо, хоть завтра ее ждет интересное дело – оценка наследства Маргериты с экспертом из «Кристис». Сейчас это было единственное светлое пятно в унылой жизни Джейн. Кроме увлекательной истории графини, все остальное казалось ей скучным и серым.

Глава 4

В субботу Филипп Лоутон вышел из своей квартиры в Челси, как всегда, еще на рассвете. Он спешил на встречу с любовью всей жизни. Ее звали «Сладкая Сэлли», и она была небольшой яхтой, которую Филипп купил восемь лет назад и которой безумно гордился. Держал он ее в маленькой гавани, в прибрежном районе Лонг-Айленда и каждый выходной проводил на ней, невзирая на погоду и дела. Филипп чистил «Сэлли», полировал, красил. Яхта выглядела безупречно и приносила ему радости больше, чем любая женщина. Естественно, все женщины, с которыми он встречался, были обязаны разделять его страсть к «Сладкой Сэлли». Некоторые и правда относились к увлечению Лоутона с пониманием, но все рано или поздно уставали от того, как сильно любил яхту Филипп. Она была его вторым домом. Лоутон увлекся плаванием еще в детстве и любил это дело почти так же сильно, как искусство. Филипп был опытным моряком и выходил на «Сэлли» в океан даже в шторм. В плохую погоду он плавал, конечно, один.

В свои тридцать четыре года Лоутон ни разу не был женат, хотя имел многочисленные романы, но ни один из них нельзя было назвать серьезным. Филипп искал в отношениях с женщинами идеал, которым для него служили отношения его отца и матери, и не соглашался на меньшее. Родители безумно любили друг друга, они были как две части одного целого и безупречно подходили друг другу. Кроме глубокой любви, в семье царили доброта, сочувствие, нежность, радость и взаимное уважение. Филипп не до конца понимал, что в современном мире такое редко встретишь, и считал их отношения единственно нормальными. Отец был старше мамы на десять лет и три года назад ушел из жизни. Они познакомились на его лекции по истории искусств в Нью-Йоркском университете. Мама была художником, отец всегда восхищался ее работами.

Первые пятнадцать лет брака они никак не могли зачать ребенка и в итоге сдались и решили, что смогут прожить и без детей. У них была такая сильная, всепоглощающая любовь, что они и вдвоем чувствовали себя счастливыми. А когда Валери исполнилось сорок, она забеременела. Рождение сына стало для них настоящим чудом. Родители обожали Филиппа. Он рос, греясь в теплых лучах их любви, чувствуя взаимную поддержку и восхищение. Став взрослым, Лоутон искал то счастье и взаимопонимание, которые царили у него в семье, но не находил и потому до сих пор оставался один. В итоге он привык к одиночеству. Даже слишком привык.

Такое положение вещей уже несколько лет беспокоило его мать. Валери постоянно твердила

сыну, что его представление о семье чересчур романтическое, из-за таких высоких идеалов он рискует остаться один. Но Филипп не боялся этого и отвечал, что лучше уж жить в одиночестве, чем с женщиной, которая его не устраивает. Мать в таких случаях говорила, что он ищет не жену, а какого-то ангела с крыльями и нимбом, а она уж точно таковым не является. Но для Филиппа мама была безупречной, и он упрямо отказывался мириться с недостатками женщин. Ему всегда было сложно подстраиваться под людей, ломать свои привычки. Поэтому Лоутон так много времени проводил на яхте и все выходные занимался только ею. Пока ему хватало «Сладкой Сэлли» – во всяком случае, так он считал. Одиночество не пугало Филиппа. Оно ему нравилось.

В воскресенье вечером, после двух дней, полных солнца, ветра и открытого океана, Филипп вернулся в город, чтобы поужинать с матерью. Такое случалось нечасто, поскольку Валери имела много увлечений. Она всегда признавалась, что ужасно готовит, и постоянно напоминала сыну об этом недостатке – одном из многих, которые Филипп упрямо в ней не замечал. Когда он приходил к ней на ужин, мама ходила в ближайший гастроном и покупала его любимые блюда. Они садились на кухне и разговаривали о ее работе, о выставках в галерее, о том, как ему не нравится работать в «Кристис», – в общем, обо всем, что им было интересно.

Валери вела себя с Филиппом больше как друг, чем как мать, редко критиковала, давала дельные советы, и в свои семьдесят четыре года казалась Лоутону моложе его сверстников. У нее был живой ум, она отлично разбиралась в искусстве и делилась своими знаниями и творческими идеями с Филиппом. Валери не боялась затрагивать сложные, противоречивые темы – наоборот, она их очень любила и всегда поощряла сына выходить за рамки обычного и исследовать все новое. Она надеялась, что Филипп найдет женщину, которая бросит ему вызов и заставит забыть о страхе ошибочного выбора. Валери видела, что ожидания сына насчет брака завышены, но продолжала верить, что однажды появится та, которая его встряхнет. К тому же Филипп был еще сравнительно молод. Но она также не могла не замечать, что сын привык жить один, и понимала, что ему будет сложно измениться. Одержимый яхтой, в последнее время Филипп перестал встречаться с женщинами, и это пугало Валери.

– Почему бы тебе не заняться, например, лыжами, так у тебя будет больше шансов знакомиться с девушками? – однажды предложила она, но Филипп только рассмеялся в ответ. Валери не хотела лезть в его жизнь, но еще больше не хотела, чтобы сын остался холостяком. Большинство его друзей были женаты и у них росли дети.

– Я не хочу ни с кем знакомиться, – сказал он. – Я встречаюсь с девушками каждый день, но мне никто не нравится. Особенно те, которые приходят ко мне, чтобы продать драгоценности, которые им дарили мужчины. Отношения закончились, и я вижу, что им наплевать на память о прошлых чувствах. Они думают только о том, как бы получить побольше денег на аукционе.

Общался Филипп и с женщинами-коллегами, которые работали в других отделах «Кристис», но все они были слишком серьезными. Однажды он встречался с одной из них и даже познакомил ее с мамой. Девушка была экспертом по готическому и средневековому искусству, но Валери про себя решила, что любовь к ужасам старины сделала ее слишком мрачной. Она ничего не сказала сыну, но Филипп скоро пришел к тому же выводу, и роман закончился.

Филипп любил воскресные ужины с матерью, а уютный беспорядок ее жилища его всегда успокаивал. Валери умела превращать пространство вокруг себя в волшебный мир, не тратя при этом много денег. Она и ее муж не были богатыми, но умели довольствоваться тем, что имели, и приучили к этому Филиппа.