Наследие белых богов
Шрифт:
«Вот молодцы! Высший пилотаж! – подумал я о серых красавцах. – Теперь подойти на расстояние выстрела не составит труда».
Я остановился и прислушался. Вот лай приблизился и стал удаляться.
«Значит, в этом месте тропа, – наметил я себе направление. – Пока звери на той стороне круга, надо спешить».
И я во весь дух побежал к нужному месту. Сделав бросок, прижался к стволу сосны и огляделся. Впереди передо мной виднелся вспаханный снег.
«Я у тропы, – отметил для себя. – Теперь надо ждать».
Постепенно лай стал приближаться.
«Перед выстрелом никогда не надо думать о добыче, – вспомнил я старинное наставление всех охотников. – Думать можно о чём угодно, только
Волевым усилием я унял биение сердца и стал вспоминать великую Обь, ту реку, на которой вырос, её песчаные берега, синее бездонное небо и бескрайние луга. И вдруг я увидел, как слева от меня показалась одна из лаек – это был кобель. Он метался с лаем из стороны в сторону, а прямо на него шёл огромный лось, за ним второй и третий. Я поднял «Сайгу», снял её с предохранителя, но стрелять не стал: передо мной были три важенки, громадный бык, подгоняемый второй собакой, шёл позади них. Глаза мои уже видели лосей, но мысли были ещё на Оби, поэтому звери, воюя с остервенелыми псами, опасности, исходящей с моей стороны, не почуяли. Сохатый был огромен: на голове его красовалась гигантская корона из побелевших рогов. Он шёл, то и дело останавливаясь и оглядываясь на наседающую на него собаку. Вдруг он резко развернулся и сделал резкий бросок в сторону лайки своими копытами. Опытная сучёнка стремглав отлетела в сторону и, залившись лаем, снова бросилась в бой. В этот момент я нажал на спусковой крючок. Гигант, получив пулю под лопатку, медленно повалился на бок. Услышав звук выстрела, важенки шарахнулись в сторону, на секунду застыли, а потом опрометью бросились через лиственничник по склону вниз. За ними умчались и собаки. Я подошёл к быку, лось был уже мёртв: шерсть его загривка опала и уши распрямились. Я посмотрел в его помутневшие глаза и тихо сказал:
– Ты прости меня, пожалуйста. Нужда заставила отнять у тебя жизнь. Не будь её, всё было бы иначе. Поэтому, прошу тебя, возвращайся скорее в свой дивный лес. Без тебя здесь будет скучно.
Осмотрев сохатого, я понял, что передо мной старый бычара. Спина его почти поседела, копыта были сношены, а на рогах виднелись четырнадцать отростков.
– Ты неплохо пожил, – уселся я рядом с тушей. – Силы у тебя гонять молодых быков хватало, а вот огулять своих важенок вряд ли. Наверняка они у тебя не стельные. Теперь лосихи найдут себе молодого быка, и у них родится потомство, а ты мне послужишь и для хороших лыж, и для спальника. Так что не обижайся, – дотронулся я до морды гиганта.
Вот и вся охота! С хорошими собаками всё очень быстро. Но где же они? Им что, мало рогача? Умчались за остальными?
В этот момент снова раздался собачий лай. Он то исчезал, то опять был слышен.
«Всё-таки остановили важенок! Вот молодцы! – подумал я о лайках. – Но зря стараются... Этот бычина килограммов пятьсот, а то и более. С ним бы справиться».
Собаки вернулись поздно вечером. За это время я успел разобрать зверя полностью. Передо мной лежала гора первоклассного мяса, огромная голова с рогами и отличная шкура. Я бросил её шерстью на снег и стал топтать ногами. Надо было как можно скорее избавить шкуру от вшей, иначе в ней не переночуешь. Огромные лосиные вши тут же залезут под одежду и начнут тобою закусывать. Собакам я предложил отборные куски мяса, но они полизали кровь и этим удовлетворились. Свернувшись у костра, оба героя вскоре уснули.
– Придётся опять возиться с нартой, – вздохнул я, поглядывая на свою добычу. – Благо, не так далеко, километров шесть, может, семь, не более.
Сбросив с себя кырняжку и бакари, я завернулся в очищенную от паразитов лосиную шкуру и стал глядеть на огонь костра.
«Практически мне всё удалось, – думал я. – И старик стал меняться в лучшую сторону. На спальник с лыжами уйдёт не более двух недель. А дальше чем мне заняться – без дела сидеть в избушке, пока трещат морозы и стоят короткие дни? Уходить из этих мест лучше всего в конце февраля или в марте. Тогда и дни станут подлиннее, да и температура изменится. Морозы ещё будут, но не такие лютые. Может, подружиться со стариком? Похоже, он не против, во всяком случае, угрозы с его стороны нет. Даже собак своих для охоты не пожалел. С дедушкой что-то происходит, он явно меняется», – с этими мыслями я задремал.
Проснулся я от рычания собак. Обе лайки вскочили на ноги и, встав задом к догорающему костру, оскалили зубы.
«Час от часу не легче, – подумал я, выбираясь из полузамёрзшей лосиной шкуры. – Интересно, на кого это они? Похоже, на волков. Росомахи бы они не испугались».
И, представив себя волком, оскалившись, я завыл: «Это вы, серые братья? Зачем пожаловали и что от меня хотите?»
От моего воя обе лайки вздрогнули и со страху, вздыбившись, отскочили от меня в сторону. Они не зарычали, но с интересом смотрели то на тёмный ночной лес, то в мою сторону.
– Что, перепугались? – засмеялся я, глядя на них. – Не ожидали, что человек может быть ещё и волком?
Звучание знакомого смеха мало-помалу успокоило собак. Теперь с опаской они смотрели только в сторону леса. Кругом была тишина, но я чувствовал, что недалеко от моего лагеря притаились волки, и они внимательно меня изучают.
Вдруг тишину леса нарушил волчий вой, он звучал в отдалении, но его хорошо было слышно: «Ты говоришь на нашем языке, но ты человек!» – разобрал я смысл воя.
«В душе я такой же, как вы. Так что меня не бойтесь. Скажите, чем я могу быть полезен стае?» – провыл я в темноту ночи.
От моего воя собаки снова занервничали.
«У нас плохая охота. Погиб матёрый, со мной неопытные щенки. Не мог бы ты поделиться с нами своей добычей?»
«Вот оно что! Оказывается, со мной разговаривает мать-волчица. У неё беда, стая без матёрого не может себя прокормить».
Повернувшись в сторону, откуда раздался вой волчицы, я завыл: «Я охотно отдам вам всё, что здесь есть, кроме языка, губ, шкуры и камусов. Только не троньте моих друзей – собак».
«Мы их не тронем, – протявкала волчица. – Мы благодарны тебе, человек-волк».
«А как погиб матёрый?» – спросил я волчицу.
«Его задрал медведь, когда мы раскопали его берлогу».
«Всё ясно, – протявкал я по-волчьи. – Как только мы уйдём, здесь всё ваше. Поняли?»
«Да!» – раздалось из леса.
На этот раз выла не только волчица, но и кто-то самый смелый из её стаи.
– Успокойтесь, – подошёл я к собакам. – Всё хорошо. Переговоры закончились полным пониманием. Завтра мы подымем шкуру с камусами на дерево. Возьмём немного мяса и уйдём. Там, в лесу, бедствует волчья семья. Ей необходима помощь. Поняли? Этого мяса им хватит больше, чем на месяц. За это время молодые волки окрепнут и научатся хорошо охотиться. Всё ясно?
«Но ведь волки наши враги», – оскалился на меня кобель.
Неожиданно для себя я перешёл на частоту собак.
– Враги-то они враги, но не всегда, – погладил я лайку. – Врагами их сделали злые люди, это надо вам понять. Главное, вы не будьте им врагами. Тогда и волки вас не тронут, с ними можно всегда договориться. Они умные звери и умеют держать слово.
С этими словами я снова завернулся в лосиную шкуру и спокойно уснул. Утром, привязав лосиную шкуру к дереву и уложив снятые камусы в рюкзак, я свистнул собак и зашагал к озеру. Проходя мимо деревьев, я увидел волчьи следы и их лёжки.