Наследие джиннов

Гамильтон Элвин

— Что?! — Я вытаращила глаза, на миг забыв об опасности.

— Фазим ничего не сможет сделать, если у тебя уже будет муж, — объяснил Тамид. Он был так серьёзен, что мне захотелось его обнять. — Я могу защитить тебя, Амани… от Фазима, от властей, от твоей семьи. Тебе не придётся больше жить у дяди. Вообще-то я давно собирался поговорить с ним. — Он смущённо отвёл взгляд. — Но твой возраст… траур по матери… Я хотел дать тебе время, но ни за что не позволил бы ему жениться на тебе! Если бы ты мне сказала…

Хотел жениться

на мне? Вот это новость! Такое мне в голову не приходило. Знал же, что я собираюсь уехать. Или никогда всерьёз не верил, что решусь?

— Тамид… — тихо начала я и запнулась, не находя слов.

Как объяснить ему свои мечты? Нет, слишком уж мы разные.

В свете фонарей мелькнуло лицо Фазима. Он был не один. Следом, разрезая толпу гуляк, двигались белые с золотом мундиры.

С колотящимся сердцем я забилась в тень, прижавшись к стене. Тамид обернулся, потом взглянул мне в глаза и всё понял. Он не в силах был защитить меня.

— Беги! — шепнул он.

— Тамид…

Не хотелось оставлять его в недобрых чувствах, но зла мне он точно не хотел.

— Беги!!!

Наверное, первый раз в жизни я послушалась его.

Протискиваясь сквозь суматоху праздничной толпы, я едва не сбила с ног старого Рафаата, который ковылял, опершись на руку внучки, миновала какого-то чужака, фальшиво тренькавшего на ситаре, и оказалась у боковой стены дядюшкиного дома. Конюшня в двух шагах, там буракки…

— Ах вот ты где! — Тётушка Фарра крепко ухватила меня за руку и развернула к себе.

Впервые в жизни её свирепая гримаса не произвела никакого действия. Ожидавшая меня выволочка за дерзость, драку с сестрой и отсутствие помощи по хозяйству ещё утром испугала бы, но не сейчас.

— Пусти! — крикнула я, пытаясь освободиться, но пальцы тётки вцепились в руку, как клещи.

— Куда ты собралась?

— Подальше отсюда! — Я глянула на неё в упор. — От этого места и от тебя. Ты сама не хочешь, чтобы я оставалась и чтобы твой муж заглядывался на меня! — Фарра злобно оскалилась, усиливая хватку. — Мне он без надобности, да и другие тоже. — Я бросила взгляд через плечо: мундиров в толпе пока не видно, но народу у нас немного, найдут. — Отпусти, говорю! Дай мне уехать… — Лицо тётушки чуть смягчилось, она понимала, что я права. В отношении дяди мы были союзницами. — Пожалуйста!

Её пальцы разжались, но слишком поздно. Жёсткие лапы, обтянутые рукавами мундира, приподняли меня, заставив невольно вскрикнуть, и потащили на улицу.

Шум празднества сменился криками паники: солдаты оттесняли жителей к обочинам и всматривались в лица, высоко поднимая фонари.

— Обыскать все дома: он где-то здесь!

Я узнала надменный голос давешнего офицера, который вышагивал с таким видом, будто владел тут каждой песчинкой.

Странно, снарядили такое войско ради поимки одного-единственного преступника, пусть даже шпиона. Нет, либо они ищут не Жиня, либо он больше чем простой наёмник.

Молодой тысячник смерил меня холодным взглядом с головы до ног и обернулся к Фазиму, который выглядывал у него из-за плеча.

— Это она?

— Да, я видел её с чужеземцем в Шалмане. — В свете качающегося фонаря ухмылка Фазима выглядела особенно гнусной. От ужаса у меня перехватило дыхание. — Она работает на него, там её называли Синеглазым Бандитом.

Солдат с фонарём прыснул со смеху.

— Вот эта вот девчонка — Синеглазый Бандит со стрельбища?

У меня наконец прорезался голос.

— Не слушайте Фазима, он идиот! — поспешно вставила я, ни на что, впрочем, не надеясь. Что стоит слово девчонки против слова мужчины?

Нагиб схватил меня за подбородок и придвинул фонарь вплотную к лицу, обдав палящим жаром.

— Красивые глаза! — воскликнул он. Притворяться дальше было бессмысленно. — Ну и где же твой чужеземный дружок?

— Если бы я знала, то не отвечала бы сейчас на дурацкие вопросы! — выплюнула я.

Удар по щеке был настолько сильным, что едва не свернул мне шею. Вспышка страшной боли отдалась во всём теле.

— Где он? — пробился сквозь звон в ушах голос тысячника.

Я не упала только потому, что солдат продолжал меня держать и ноги мои болтались в воздухе, тщетно ища опору.

Нагиб снова сжал мой подбородок.

— Говори! — В висок упёрлось дуло револьвера. — Говори, или я вышибу тебе мозги!

— Это было бы неразумно, — ответила я, едва ворочая челюстью, которая горела огнём, — так вы ничего не узнаете.

Щелчок взведённого курка громом отдался в черепе. Я знала этот звук не хуже собственного голоса, но впервые слышала над самым ухом.

— Так её не напугаешь, — встрял Фазим, — лучше через калеку.

Прихлынувший гнев мгновенно вытеснил страх, и я рванулась что было сил. От неожиданности солдат выпустил меня, и мои пальцы сомкнулись на горле мерзавца. Ему повезло, что меня успели оттащить.

Последовала новая пощёчина. Когда муть перед глазами немного рассеялась, я увидела Тамида на коленях в песке. Его кривая нога беспомощно торчала в сторону, а к затылку был приставлен ствол револьвера.

Теперь я ненавидела себя ещё больше, чем Фазима. Предупреждал же Тамид, что всё кончится плохо, просто мне не приходило в голову, что плохо придётся не мне одной.

— Итак, — произнёс офицер со своим аристократическим выговором, — ты скажешь нам, была ли в Шалмане с нашим гостем с Востока?

Я проглотила готовый вырваться резкий ответ: он не стоил жизни Тамида.

— Не с ним, — выдавила я сквозь зубы. — Мы были там вместе.

— И где же он сейчас?

— Не знаю.

Я думала, он меня снова ударит, но тысячник лишь слегка надул губы, словно учитель, разочарованный ответом ученика. Затем он повернулся к Тамиду, и сердце у меня замерло от ужаса.