Наследие и Наследники2: Поход
Шрифт:
После того как орден "Сияния и Жара" окончательно выбил "честных" из земель Уммланда и захватил ранее потерянную империей южную часть Клина, где до этого и находились основные отряды ересиарха Руфуса, настало некоторое равновесие: ни еретики, ни орденцы - не могли нанести друг другу серьёзного поражения и скорее перешли к тактике небольших вылазок и прощупывания обороны противника.
В северной окраине империи, Гардане - "честные" наоборот, совершали свои налёты почти без сопротивления и именно гарданцы становились новым, самым большим, пополнением для их прилично поредевших, в боях с "братьями", рядов.
"Братья",
В Ромлее, Солнцеликий правда наотрез отказался принять у себя тайную переговорную группу от "братьев" и заявил что он не знает их и считает еретиками, такими же как "честные", а переговоры станет вести лишь с представителями империи.
Последовали взаимные проклятия и отлучения, и орден "Сияния и Жара", обещал, в своих списочных объявлениях которые озвучивали в крупных городах империи проповедники и бывшие артисты риторы: что после разгрома ересиарха Руфуса, займётся и незаконным Солнцеликим ересиархом Велизарием, из Ромлеи!
Наследники, через свои сети агентов, узнали что "братья" намерены как можно скорее начать выдвижение в сторону Урдии и Амазонии, надеясь занять их полностью до прихода имперской армии и фактически создать собственное огромное "государство-паразит", что лишь номинально станет признавать империю, являясь почти полностью самостоятельным.
Орденцы объявят что служат лишь Светилу и империя им союзник, но никак не главенствует над ними. По сведениям собранным по крохам агентами трибунала инквизиции и людьми негоцианта Тудджерри: "братья" желают получить власть и в Ромлее и сделав одного из своих командиров Солнцеликим - объявить себя высшей властью на территориях что признаёт культ Светила, всех кто откажется объявлены будут еретиками и на них направят походы Веры.
Ещё была возможность помощи "братьев" высокой знати, грандам и Избирателям, против четвёрки кандидатов на престол империи, что бы те уступили на съезде аристократии державы и признали новый порядок управления: за орденом останутся ими захваченные территории, а гранды и Избиратели организуют коллегии, которые и начнут назначать министров и полководцев, всех высших чиновников имперской державы.
Подросток с сутулящейся спиной, Жак-"простак", услышав последние новости на площади у императорского дворца, где гонцы от "братьев", инквизиции, каждого из наследников, императорской гвардии - наперебой сообщали всё новые и нередко противоречащие друг другу вести, закусив губу мдленно побрёл прочь.
Жак ничего не понимал и сильно печалился что его друг Атаульф, ушедший добровольцем в поход против Руфуса, так и не объявился в столице до сих пор.
Почти все выжившие прибыли вместе с наследниками ещё месяц назад, кто оставался достаточно здоров что бы передвигаться хоть на костылях - но Атаульфа нигде не было, на тех местах
В лагере вернувшейся армии, под стенами главного города империи, сколько Жак туда не забегал - ни Атаульфа ни его добровольческого отряда не было и в помине...
Внезапно кто то тронул задумавшегося Жака за плечо, так что подросток подскочил на полметра и голос с хрипотцой, произнёс: "Куда скачешь, чего не здороваешься?"
Обернувшись резко, Жак увидел странного человека вне определённого возраста, калеку: тот имел выделяющиеся проплешины-шрамы на голове, на одной руке у него отсутствовали три пальца, на лице была пара свежих красноватых шрамов. В улыбающемся рту отсутствовали минимум четыре зуба, навскидку, может более. Скорее какой нищий или сильно болящий из провинции.
– -А ты к-к-к-к...
– спросил было дерзко Жак, решив что очередной просящий милостыню будет разыгрывать что его старый знакомый, как тут же осёкся и присмотревшись, ахнул.
– Атаульф! Ты?! Но что с тобой Такое?!
Второй юноша, а это был именно Атаульф, хотя и выглядел он сейчас как сорокалетний мужчина, видевший многое в своей непростой жизни, лишь махнул рукой: "Долго всё объяснять... Пошли, пару жбанов пива выпьем, я так легче выговариваюсь, когда немного навеселе... А то ещё чего доброго, расплачусь..."
Жак было улыбнулся словам друга, но взглянув на сморщенное лицо Атаульфа, словно тот и вправду решил сейчас заплакать, тут же согласился на предложение и они вместе отправились к ближайшей таверне, где ранее проводили немало времени за болтовнёй ни о чём.
Первое время хлебали тёмное, с горчинкой, пиво молча: Атаульф неумело хватал горшок двумя руками, привыкая отсутствию пальцев на покалеченной руке, а Жак скорее наблюдал за другом, чем наслаждался напитком.
Из некогда живого, бойкого, говорливого и всезнающего юноши, каким был Атаульф перед своим уходом в поход против еретиков "честных" - он превратился в подобие сорокалетнего нищего оборванца калеки, что, как постоянно избиваемая уличная собака, всё время косит глазами по сторонам, ожидая половинку кирпича себе в голову или удар палкой, по спине.
Атаульф потерял значительную часть волос, пальцы, получил множество шрамов на лице и голове, вообще, и это только то, что было видно Жаку в местах не прикрытых одеждами, что было под ними он даже боялся и помыслить.
Первые порции пива друзья выпили в молчании. Лишь после второго кувшина пенного хмельного напитка, Атаульф видимо собрался с духом и заказав себе и третью порцию, когда Жак еле тянул вторую, начал свой рассказ, о случившихся с ним событиях:
– -Ну... В общем так: до самого этого распроклятого сражения - всё было просто прекрасно! Честно! Нас всюду приветствовали в городах, как спасителей: как от чумы ереси, так и безвластия, что перед, как раз нашим, появлением - буквально сжирала тамошние поселения. Всюду нам поставляли провизию, корм для лошадей, выставляли самих лошадей и повозки, обезпечивали обмундированием и оружием - я же говорю, всё шло гладко, просто идеально! Всё новые отряды присоединялись к нам, из баронских дружин и полисной милиции... Мда...