Наследие предков. Трилогия
Шрифт:
— Твое тело практически идеально, прошедшая инициация на мечника улучшила почти все параметры, единственное что я могу изменить в тебе, это увеличить чувствительность зрения и слуха. Будишь видеть и слышать совсем немного хуже, чем эльфы.
— Ты ж говорил, что отрастишь новый зуб и уберешь последствия операций, что не получается? — Разочарованно задал я вопрос.
— Причем здесь это? Эту ерунду я сделал давно. Запустил процесс восстановления. Старый, поврежденный зуб, выпадет к вечеру, а через два дня уже будет новый. К тому же времени восстановятся и поврежденные участки. Я имел в виду другое, я считал что смогу провести усовершенствования твоего тела, но оказалось, что оно и так задействовало все возможные ресурсы. А влезать и менять строение тела на наследственном уровне нет времени, да по большому счету оно тебе и не надо. Просто получается, что я, магистр лечебной магии
— А как же изменение внешности?
— Там нет ничего сложного, ведь твои отличительные особенности это твои глаза и цвет волос. Я исследовал возможности. Если со зрачка убрать серый оттенок, то глаза станут ярко-синими и цвет волос посветлеет, с волос тоже исчезнет этот серый оттенок. Правда ты тогда внешне станешь похож на отпрыска великих родов. Будут принимать за незаконнорожденного. Отрастим волосы и все, ты уже под старые приметы попадать не будешь. Цвет глаз и волос изменится, длина волос тоже. А то твоя привычка к коротким волосам и их цвет очень заметная примета.
У меня были светло-русые волосы с пепельным отливом и серо-голубые глаза. Волосы по привычке я обрезал коротко.
После всех процедур проведенных Париусом я с интересом всматривался в свое отражение. Глаза стали ярко-голубыми, такими как делают в фотошопе. Волосы отросли до лопаток и стали волнистыми, а цвет почти соломенный, с легким еле заметным каштановым отливом. Моя внешность и правда изменилась. А что меня больше всего радовало, так это острота зрения и слуха. На мой вопрос как ему удалось так улучшить мое зрение и слух без, как он выразился, глубинных изменений. Он ответил, что в этом ничего трудного нет. В нормальном состоянии глаз и ухо используют всего одну пятую, одну четвертую от своих полных природных способностей. Он просто задействовал более полно их возможности. А вот мышечные и соединительные ткани мне изменила инициация. Причем увеличив даже их природные характеристики, которые у нормальных людей так же не используются в полной мере. Отрасли ли гланды и аппендикс я не знал, а вот замену зуба почувствовал. Не скажу, что это было больно, но больше суток, пока лез новый зуб было неприятно. Но зато когда Париус рассматривал результаты своего вмешательства, то обрадовал еще одной новостью. Он сообщил, что кость зубов и эмаль стали после его вмешательства крепче. Как такую новость воспринимали жители этого мира, я не знал. Но меня она очень обрадовала.
Мне стало любопытно, если он занимается лечебной практикой, то, сколько стоит такое медицинское вмешательство. О чем я и поинтересовался. Он ответил, что поменять зуб и восстановить поврежденные ткани стоит по десять серебряных за каждую процедуру, а вот поменять цвет глаз и волос это уже тянуло на пятьдесят золотых. И это в моем случае, когда не требовалось большого усилия. А если бы пришлось менять цвет радикально, сумма была бы намного больше.
К намеченному сроку были закончены все запланированные мероприятия. Кроме этого Париус придумал как я смогу незаметно покинуть его дом. В крепость, в ту, в которую я прибыл после заставы, должны были везти лечебные амулеты. Их изготавливал для военных Париус. Вот за амулетами и должны были к нему заехать. А сопроводить посыльного с крепости к своему дому Париус попросил своего ученика. По его идее, когда они приедут, посыльному выдадут амулеты и вместо ученика с ним уеду я. Париус специально назначил занятия ученику, внешне похожему на меня. Ученик должен был остаться у Париуса на неделю. А потом, если кто-то и заметит подмену, будет уже поздно.
Перед тем как я покинул его, Париус вручил мне десять лечебных амулетов. Пять легких, таких как у меня были до этого. Три средних, которые могли излечить уже тяжелые ранения и два, как их называли амулеты «последней надежды». Они могли поднять и мертвого, если конечно ему не отрубили голову, и от момента смерти не прошло более пяти-десяти минут. Вручая амулеты он сообщил.
— Средние амулеты в войска передают редко, они дорогие. Магу легче провести лечение самому, чем изготовить такой амулет. А амулеты «последней надежды» сами по себе редкость. Даже такому как я, магистру лечебной магии, чтоб их изготовить, необходимо более месяца времени и огромные усилия. Их имеют только лица правящих кругов. Я тебе даю два из пяти имеющихся у меня, из-за того что считаю виноватым себя, что не смог добиться твоего определения в школу в результате чего тебе теперь необходимо ехать в дикие земли, рисковать своей жизнью.
Когда я начал складывать все приготовленное в путь, и все это стал укладывать в свой сундук. Он сначала смотрел на мои действия без интереса, потом в его взгляде прорезалась заинтересованность, а потом он воскликнул.
— А ну стой. Куда у тебя все это влезает. Неужели это у тебя настоящий походный сундук древних. Откуда он у тебя, ты не престаешь меня удивлять. У тебя есть такие редкие вещи, о которых и знают то немногие. Костюм охотника в полном комплекте, теперь походный сундук. Что еще у тебя есть такого редкого?
— Ничего, — ответил я, промолчав о кинжале. — Как нашел костюм, я рассказывал, а сундук мне передал перед смертью Королан.
— Удивительно. Раз у тебя есть такой сундук, то этим необходимо воспользоваться. Необходимо заложить в него припасы, тебе они в любом случае пригодятся. Я дам распоряжение закупить для тебя долго хранящихся продуктов.
Уже перед тем как я покинул его дом он сказал.
— Тебе надо пробыть в диких землях чуть меньше года, не забудь, что отбор в школу проходит в последние десять дней месяца горицвета. Ты к этому времени должен вернуться. Как вернешься сразу ко мне.
На Лоре как и на Земле было двенадцать месяцев, но дней в году было больше, поэтому месяцы были по тридцать четыре и тридцать пять дней. Месяцы в году были названы в честь растений используемых в алхимии.
Вот таким образом я и попал в крепость, а потом двинулся в дикие земли, по маршруту проходящему мимо заставы, где когда-то делал первые осмысленные шаги в этом мире. Застава уже была восстановлена и сейчас в ней был новый гарнизон. Уже ничего не напоминало о событиях годовой давности. В крепости меня не узнали. Это сначала вызвало у меня недоумение, а потом, проанализировав все, я пришел к выводу что знаю почему меня не узнали. За время своих странствий я изменился. У меня изменился не только цвет глаз и волос. Я изменился сам. Костюм, который когда я его одевал, первый раз, был на меня великоват и длинноват, теперь сидел, как будто был пошит на меня. Я стал выше ростом и намного шире в плечах. И находился я в крепости как ученик мечника Трина, в поношенном кожаном костюме, а сейчас я назвался исследователем диких земель, и был в одном из нарядов пошитых уже в Рудазе. Со мной была пара великолепных коней, я все-таки забрал их с конюшни. Так, что я ничем не напоминал того ученика мечника Дима, который был здесь после нападения на заставу. Имя я себе тоже поменял взяв часть своего отчества стал называться Славом.
Произведенные изменения Париусом, моего слуха и зрения я оценил очень быстро. Сначала эти изменения мне доставили неудобства, но буквально в течение трех дней я к ним приспособился. Острота зрения была поражающая, я мог видеть очень далеко, и почти в полной темноте, но неудобство было не в этом. А в том, что если раньше я видел только активные формы, в момент их наполнения энергией, то сейчас видел буквально все. Первое время от этого рябило в глазах. Я даже не подозревал, что почти все в этом мире изготавливается с использованием магических форм. Блеклые остатки форм были видны почти на всех вещах, а наложенные на вещи и предметы формы, теперь светились очень ярко. Несколько первых дней это доставляло огромные неудобства, я уже хотел возвращаться к Париусу чтобы он все вернул назад. Но в один момент все изменилось. Наверное мой мозг понял мои неудобства и в визуальном восприятии мира произошли изменения. Формы я так и видел, но только наложенные и те блекло, а остаточные только когда начинал присматриваться. После этого возвращаться передумал, а через несколько дней, еще по дороге к крепости, уже привык к такому зрительному восприятию.
Со слухом было меньше проблем. Он стал намного чувствительней тоже, но громкие звуки стали глушиться почти сразу, через несколько часов после того как Париус закончил свои процедуры со мной. Весь путь до крепости, а это более десяти дней я испытывал свои новые возможности слуха и зрения. Как я уже упоминал, я научился видеть все формы, мне стоило просто сосредоточиться на предмете или человеке. Со слухом тоже было все хорошо. В своем обычном состоянии я фиксировал все выбивающиеся из обыденности звуки, но если на чем-то концентрировался, то мог услышать, как муравей, находящийся от меня в трех метрах перекусывает травинку, или как шепчутся путники за сто метров от меня.