Наследие Скарлатти
Шрифт:
– Кто же в это поверит? Черт вас подери, кто?! Ублюдки! Мюнхен не намерен рисковать, и в Цюрихе риск был бы исключен! – Алстер Скарлетт поднялся из-за стола, подошел к маленькому окошку, из которого открывался вид на поле. Самолет был почти готов к полету. Нет, так дело не пойдет. Надо успокоиться. Он не любил летать во взвинченном состоянии. В таком состоянии в воздухе можно совершить непоправимую ошибку. Он хорошо знал это по собственному опыту.
Будь проклят этот Бертольд! Роулинсов, конечно же, необходимо было убрать. После того как Картрайт все узнал, Роулинс запаниковал и приказал своему зятю
– Вопреки тому, что случилось… – начал было Лэбиш.
– Что? – Скарлетт повернулся к нему. Он уже принял решение.
– Маркиз хотел бы сообщить вам, что, несмотря на то что произошло с Бутройдом, все ведущие к нему нити похоронены вместе с Роулинсами.
– Не совсем, Лэбиш. Не совсем. – Голос Скарлетта звучал жестко. – Маркиз де Бертольд получил приказ доставить Роулинсов в Швейцарию. Он не повиновался. Крайне прискорбный факт.
– Извините, сэр?
Скарлетт протянул руку к летной куртке, висевшей на спинке стула. И сказал спокойно и деловито:
– Убейте его.
– Сэр!
– Убейте его! Убейте маркиза де Бертольда. Сегодня же!
– Но послушайте! Я не верю своим ушам!
– Ну уж нет – это вы меня слушайте! В Мюнхене меня должна ждать телеграмма, в которой вы сообщите, что этот идиот мертв!.. И, Лэбиш, сделайте так, чтобы не было сомнений, кто именно убил его. Его убили вы! Нам не нужны сейчас никакие вопросы и расследования!.. Затем сразу же возвращайтесь сюда. Мы вывезем вас в другую страну.
– Мсье, я работаю у маркиза пятнадцать лет! Он был добр ко мне!.. Я не могу…
– Чего вы не можете?
– Мсье… – Француз опустился на колени. – Не просите меня…
– Я не прошу. Я приказываю. Мюнхен приказывает!
Холл на четвертом этаже фирмы «Бертольд и сыновья» был необычайно просторным. В стене напротив входа были огромные белые двери в стиле Людовика XIV – они вели в святая святых маркиза де Бертольда. С правой стороны в комнате стояли полукругом шесть обитых коричневой кожей кресел – словно в кабинете какого-нибудь состоятельного сельского сквайра – с приземистым, прямоугольной формы кофейным столиком перед ними. На столике лежала аккуратная стопка самых модных журналов. С левой стороны находился огромных размеров белый письменный стол с позолоченным бордюром. За столом восседала миловидная брюнетка с завитками волос, аккуратно выложенными на лбу. Но Кэнфилд поначалу не обратил особого внимания на красоту и благородство черт секретарши – он никак не мог оправиться от первого впечатления, точнее, шока, произведенного общей цветовой гаммой холла: пурпурные стены и портьеры на окнах из черного бархата от пола до потолка.
Боже праведный, подумал Кэнфилд. Ведь это же точная копия холла в доме Алстера Скарлетта!
В креслах сидели два джентльмена средних лет в костюмах от «Сэвил Роу». Они были погружены в чтение журналов. Чуть поодаль справа от них стоял мужчина в шоферской форме без головного убора, сцепив руки за спиной.
Кэнфилд
– Мистер Кэнфилд?
– Да.
– Маркиз ждет вас, сэр. – Она сразу же поднялась с места и направилась к громадным белым дверям. Кэнфилд заметил, что один из джентльменов, сидевших слева, огорчился. Он тихо чертыхнулся и вновь погрузился в чтение.
– Добрый день, мистер Кэнфилд. – Четвертый маркиз Шателеро стоял за огромным столом и протягивал ему руку. – Мы не встречались прежде, но посланник от Элизабет Скарлатти всегда желанный гость. Прошу вас, садитесь!
Таким Кэнфилд и представлял себе маркиза – разве только чуть повыше ростом. Маркиз был прекрасно сложен, довольно приятной наружности, подтянутый, с приятным звучным голосом. Однако при всей его мужественности, мужественности покорителя Маттерхорна и Юнгфрау, было в нем нечто не вяжущееся с мужеством, изнеженность, что ли. А может, все дело в костюме? Он был слишком уж щегольской!
– Рад нашей встрече, – улыбнулся Кэнфилд, пожимая руку французу. – Однако в затруднении. Как мне вас величать – мсье Бертольд или монсеньор маркиз?
– Я бы мог добавить к этому ряду несколько отнюдь не лестных имен, данных мне вашими соотечественниками. – Маркиз рассмеялся. – А вы, пожалуйста, действуйте в русле французской традиции, столь презираемой чопорными британцами. Меня устраивает обыкновенное «Бертольд». Сегодня обращение «маркиз» не более чем дань давно вышедшей из моды традиции, романтическая красивость. – Француз улыбнулся и предложил Кэнфилду сесть в кресло напротив письменного стола. Жак Луи Омон де Бертольд, четвертый маркиз Шателеро, был чрезвычайно любезен, признал Кэнфилд.
– Приношу искренние извинения за то, что невольно нарушил ваш распорядок дня.
– Распорядки для того и составляются, чтобы их нарушать. В противном случае жизнь, согласитесь, превращается в рутину.
– Не стану попусту занимать ваше время, сэр. Элизабет Скарлатти желает вступить с вами в переговоры.
Жак Луи Бертольд откинулся в кресле и изобразил на своем лице изумление:
– Переговоры?.. Боюсь, я не вполне понимаю… Переговоры о чем?
– Это сообщит вам сама мадам Скарлатти при личной встрече.
– Мне доставит удовольствие встретиться с мадам Скарлатти в любое удобное для нее время, но я не могу себе представить, о чем пойдет речь. Судя по всему, это не касается каких-то вопросов бизнеса.
– Возможно, речь пойдет о ее сыне, Алстере Скарлетте.
Бертольд пристально посмотрел на Кэнфилда.
– Увы, в данном случае я вряд ли могу быть полезным, я не имел удовольствия… Как всякий человек, регулярно читающий газеты, я знаю, что он исчез несколько месяцев назад. Но не более того.
– И вы ничего не знаете о Цюрихе?
Жак Бертольд выпрямился в своем кресле.
– О Цюрихе?
– Нам все об этом известно.
– Я плохо вас понимаю.
– Странно. Речь идет о группе из четырнадцати человек. Но может появиться и пятнадцатый… Элизабет Скарлатти.
Кэнфилд слышал, как прерывисто дышит Бертольд.
– Из каких источников вы почерпнули эту информацию? И какое вы имеете к этому отношение?
– Я знаю об этом от Алстера Скарлетта. Иначе как я мог оказаться здесь!