Наследие Уилта
Шрифт:
— А что в обмен на такую неслыханную щедрость? — спросила Кларисса, подняв заплаканное лицо. Она враз все смекнула.
— Ничего. Ну, пожалуй, можно сказать полицейским, что Эдвард знал, где хранятся ключи от оружейного шкафа. Клянусь могилой матери, я не желал ему смерти. Трагическая случайность, не повезло.
Клятва оказалась весьма убедительным ходом. Уже потом, летя первым классом, Кларисса вспомнила, что мать сэра Джорджа стала одной из немногих Гэдсли, кто не нашел приюта на родовом кладбище. Могилы ее не было вообще, поскольку матушку смыло игривой волной, когда семейство отдыхало на Коста-Брава. По крайней мере, так некогда утверждал ее муж.
Через
Однако в комнате царило совсем иное настроение: помирившиеся супруги обменивались печальными улыбками.
— Суперинтендант… инспектор, — величаво обратилась леди Кларисса. — Весьма сожалею, что понапрасну вас обеспокоили, ибо произошел несчастный случай. Вероятно, бедный малыш… — Она смолкла и шмыгнула носом. — Вероятно, мальчик захотел исправить оплошность моего мужа, не признавшего в дяде родственника. Полагаю, он задумал самостоятельно похоронить полковника, но споткнулся и нанес себе смертельное ранение.
— Но зачем было раздевать покойника? — опешил Флинт.
— Об этом знает только сам Эдвард. — Судья сочувственно обнял Клариссу за плечи. — Надо полагать, хотел отдать его награды маме на память.
В кабинет вошел Уилт, за руку ведя жену. Забыв о прежнем хамстве, Ева выразила леди Клариссе соболезнование в связи с трагической кончиной Эдварда.
— Пожалуй, лучше нам сейчас же уехать, — добавила она, — а все вопросы утрясем, когда закончится следствие.
— Что именно вы собираетесь «утрясать»? — поинтересовался Флинт.
— Вопрос жалованья за уроки. Учитывая обстоятельства, мы забудем о дорожных издержках.
— Значит, предполагалось вознаграждение за репетиторство, а не… — Флинт осекся.
— Что я и пытался вдолбить, но мне не верили! — вспылил Генри. — Теперь у вас есть труп, и вы легко убедитесь, что полковника прикончило или, вернее, сгубило пристрастие к выпивке, свойственное этому семейству. Вы знаете, где меня найти, если вдруг опять возникнут какие-нибудь подозрения. Послушайте, Флинт, неужто вы могли поверить, что я стану ошиваться там, где палят боевыми патронами? Мы столько времени знакомы, и вы прекрасно знаете, что я не способен кого-нибудь убить. Вы чрезвычайно меня разочаровали, хоть на секунду допустив такую возможность.
Из трех подозреваемых не осталось ни одного, но суперинтендант приберег козырного туза:
— Возможно, смерть Эдварда произошла по роковому стечению обстоятельств, то бишь вследствие несчастного случая, однако я не снимаю с вас, сэр Джордж, обвинения в нарушении правил хранения огнестрельного оружия, ибо сия преступная халатность привела, пусть неумышленно, к гибели молодого человека.
И тогда, платочком промокая глаза, леди Кларисса клятвенно заверила, что муж ее всегда запирал шкаф, но, видимо, Эдвард отыскал ключ и самовольно взял ружье. Суперинтендант сник: теперь он уйдет несолоно хлебавши. Растаяли его мечты заковать в кандалы этого самодовольного псевдоаристократа, заслужив от начальства одобрительный хлопок по плечу.
Уилты отбыли, Флинт чувствовал себя выжатым лимоном. Казалось, уж на сей раз Уилту не отвертеться, но вот, извольте… Хотя еще столько неясных вопросов.
Откуда взялась коряга в гробу?
Зачем догола раздевать покойника, если нужны лишь медали?
Почему Уилт вечно там, где появляются трупы?
И главное: за какие грехи судьба-злодейка постоянно с ним сводит?
Глава двадцать девятая
Эдварда похоронили на родовом кладбище, отпевал его сэр Джордж. После того как вскрытие не обнаружило следов яда или иных подозрительных веществ, полковника кремировали, а урну с его прахом доставили леди Клариссе. Медали его, которые отыскала собака, одолженная в местном полицейском участке (сэр Джордж получил ее в обмен на отказ от должности судьи), положили в ту же урну, дабы старый вояка символически воссоединился со своим полком.
На другой день Кларисса вылетела в Кению (дядюшка путешествовал багажом в одном из ее бессчетных чемоданов), где провела три месяца, проживая в пятизвездочных отелях. Удивительно, что о шофере, который отвез ее в аэропорт, двенадцать недель не было ни слуху ни духу. Миссис Бейл поведала почтальону, что в имение хозяйка вернулась изумительно румяной, однако незагорелой.
В ее отсутствие сэр Джордж вторично одолжил ищейку, с помощью которой выследил фургон своей возлюбленной Филли, получившей новый ангажемент в его кухню и постель. Через два месяца он скоропостижно умер, однако врач, констатировавший кончину, отметил, что лицо покойного застыло в широкой ухмылке. Никто уже не узнает, чему он радовался — неумеренным порциям молочного поросенка либо иным рьяным забавам, коих не выдержали обвешанные бляшками сосуды. Как и ожидалось, по завещанию все его имущество отошло супруге, за исключением компьютера, факса и телефона из личной уборной, вместе с фонариком отписанных миссис Бейл.
Четверню неохотно вновь приняли в пансион. Леди Кларисса выплатила Уилту недельное жалованье, а также обещанную премию, ибо, как она сказала, не его вина, что Эдвард не сдал вступительный экзамен. Директриса чрезвычайно встревожилась, увидев сестер, вооруженных мобильниками и айподами, однако на прощанье Уилт пригрозил дочуркам: весь электронный арсенал будет конфискован, если хотя бы один семестр не обойдется без ЧП. Пока угроза действовала.
Перед началом учебного года Уилт и Питер Брейнтри свиделись в «Руках палача», где посидели за пинтой пива. Питеру не терпелось ошарашить друга новостью, и отклик последнего оправдал его ожидания: Уилт буквально остолбенел, узнав, что Фенландский университет закрывают, а на его базе возрождают Техноколледж. Наконец Генри захлопнул рот и откинулся на стуле:
— Господи, вот уж не думал, что до этого доживу! Ей-богу, не верил! Невероятно и… просто чудесно! Если б не придурок Мэйфилд и его дружок Варк, лабуды с университетом не было б вовсе!
— Не забудь еще мультимиллиардера Пинсона. Прохиндей возжелал попасть в палату лордов, для чего одарил миллиардом обе партии, так сказать, и нашим и вашим. В результате Фенланд обзавелся уродливыми корпусами.
— Кстати, о деньгах — что нам светит? Четверня-то моя вернулась в дорогущий пансион.
Питер призадумался:
— Поглядим, чего захочет руководство. Вернее, каков его настрой. Может, наберут новых преподавателей. Или наоборот — старых нагрузят новыми предметами.
— Как думаешь, восстановят гуманитарное отделение? Вот было бы хорошо, от компьютеров уже мутит.
— Кто его знает. Хотя власти задергались: безработица растет, но квалифицированных специалистов не хватает, так что не удивлюсь, если молодежь заполонит наши шибко передовые курсы. Пусть правительство вспомнит об Акте сорок четвертого года, обязывающем раз в неделю изучать гуманитарные науки, и ты будешь в полном порядке. Да и сейчас главу отделения коммуникаций никто не сократит.