Наследие. Трилогия
Шрифт:
И тут я понимаю, какую совершил ошибку: дети Нахадота защищают меня от опасности, но все остальное он волен пожрать!
Я собираю в кулак всю силу воли и преодолеваю душащий меня страх.
— П-прекрати! — ору я. — Нахадот, прекрати!
Слова уносит воющий на тысячи голосов ветер. Нахадот связан магией существа, более могущественного, чем он сам, на нем заклятие слушаться моих приказов — но только если он меня слышит. Возможно, он и пытался заглушить мой голос — или просто целиком отдался свирепой ярости — и теперь
Провал под ним взрывается — он достиг земных недр. Из него поднимается щупальце раскаленной лавы и закручивается в тугую спираль, но потом чернота поглощает и его. Сверху смерч, внизу вулкан, а в сердце этого пульсирует, увеличиваясь в размерах, черная звезда.
И как мне ни страшно, это самое прекрасное зрелище, когда-либо являвшееся моим глазам.
Но что это? Мы спасены! Отец Небесный пришел нам на помощь! В разрывах облаков просверкивает ясное небо, и в то самое мгновение, когда камни под моими ладонями приходят в движение, готовясь сорваться с места, над горизонтом восходит солнце.
Черная звезда исчезает.
Что-то, отдаленно напоминающее человеческое тело, — настолько эти жалкие останки обожжены и изуродованы — некоторое время висит на месте черной звезды, а затем падает в кипящую лаву. Сиэй, выругавшись, срывается с места и мчится на своем желтом шаре, прорываясь сквозь стенки пузыря — но и пузырь больше не нужен. Воздух раскален, он обжигает легкие. И я вижу, как вдали собираются грозовые облака и быстро плывут в нашу сторону — заполнить образовавшуюся пустоту.
А столица, которая высится посреди равнины… О нет. Нет! Нет! Нет!!!
Я вижу остовы и развалины нескольких зданий. Остальное поглотила черная звезда. Огромный пласт земли обрушился в заполненный огненной лавой провал — ранее на этом месте стоял дворец.
В котором жили мои жена и сын.
Чжаккарн смотрит на меня. Она воин, а воины не склонны выказывать презрение, но я чувствую, что оно переполняет ее. Курруэ помогает мне подняться на ноги, и ее лицо ничего не выражает. Все это — твоих рук дело, говорят ее глаза.
Я все возвращаюсь и возвращаюсь к этой мысли. Я оплакиваю близких.
— Сиэй извлек его оттуда, — говорит Чжаккарн. — Пройдет немало лет, прежде чем он восстановит тело.
— А нечего было такие силы будить! — рявкает Курруэ. — К тому же в человеческом облике!
— Это уже неважно, — устало говорю я, и на этот раз я, как ни странно, совершенно прав.
Земля еще вздрагивает — что-то Нахадот сдвинул, разорвал в ее глубинах. А ведь это был прекрасный край, достойный того, чтобы его украсила столица всемирной империи. Теперь он лежит разоренный и пустынный.
— Заберите меня отсюда, — шепчу я.
— Куда? — спрашивает Чжаккарн.
Мой дом разрушен. Куда мне идти?
У меня с языка чуть не срывается — да куда угодно, но я вовремя спохватываюсь. Эти существа,
— Отнесите меня на Сенм, — говорю я. — В родные земли народа амн. Там мы заново отстроимся.
И они подхватывают и несут меня. А через несколько дней континент разламывается на части и погружается в глубины моря.
6
СОЮЗНИКИ
— Йейнэ?
Мать, убитая ревностью, хватает меня за руку. Я держусь за рукоять кинжала, что торчит в моем собственном сердце. Руку заливает кровь, и она горячее, чем мой гнев. Мать наклоняется ко мне и целует в лоб:
— Ты умерла.
Ты лжешь, амнийская шлюха, белобрысая ведьма. Я еще увижу, как вся ваша мерзкая лживая кодла исчезнет, провалится в темные, как ночь, глубины моей души.
*
На следующее утро назначено очередное заседание Собрания. По-видимому, сессия в самом разгаре — посланцы всех земель собирались каждый день в течение нескольких недель, пытаясь уладить налоговые споры перед началом длинных зимних каникул. Теврил пришел рано утром, чтобы лично разбудить меня перед таким важным делом. Ему с огромным трудом удалось вытащить меня из постели. Когда я поднялась, ноги отозвались болью, напомнили о себе синяки, которые я насажала, удирая вчера вечером от Нахадота. Я спала мертвецким сном — еще бы, после таких-то передряг.
— Декарта присутствует на большинстве заседаний — если, конечно, состояние здоровья позволяет, — громко инструктировал меня Теврил, пока я одевалась в соседней комнате.
Портной за ночь сотворил настоящее чудо — мне доставили целую кипу подобающей женщине моего положения одежды. И постарался он на славу: не просто укоротил типичные амнийские платья, рассчитанные на немалый рост, но и сшил кучу юбок, подходящих именно мне. Конечно, они были все какие-то слишком нарядные и непрактичные, я к таким не привыкла. Новые платья облегали и сдавливали в весьма странных местах. Я чувствовала себя дура дурой. Но что делать, наследница Арамери не должна вести себя как дикарка — хотя кто я? дикарка и есть, — и я попросила Теврила передать портному мою благодарность.
Смотрясь в зеркало, я едва себя узнала: в глаза сразу бросилась черная круглая отметина над бровями, под ней платье какое-то иностранное непонятное, а чье лицо-то между ними? Это я? Надо же…
— Реладу и Симине необязательно присутствовать на заседаниях — и они часто ими манкируют, — продолжал Теврил.
Он подошел и цепко оглядел меня — видимо, хотел удостовериться, что все хорошо. Его отражение в зеркале удовлетворенно кивнуло, и я с облегчением поняла, что его отражение одобрило мое отражение.