Наследие
Шрифт:
Даг удивился, когда, вместо того чтобы прислать кого-то из своих помощниц, из тумана вынырнула Омба, ведя в поводу Копперхеда и Грейс. Женщина тепло обняла Дага.
– Прошмыгнула, чтобы попрощаться тайком от родственников? – поинтересовался Даг, в свою очередь обнимая Омбу.
– Ну, и это… а еще мне нужно повиниться перед Фаун.
Фаун, взяв у нее поводья, сказала:
– Ты никогда не делала мне ничего плохого, Омба. Я рада, что имела возможность с тобой познакомиться.
Омба откашлялась.
– Ничего плохого, конечно, только… ну, скорее это случайность. – Она покраснела, как с удивлением заметил Даг: на деловитую Омбу такое было совсем не похоже. – Фаун, мне очень жаль, но я боюсь, что твоя кобыла беременна.
– Что? – воскликнула Фаун и повернулась к Грейс. Кобыла посмотрела на нее ласково и ничуть не раскаиваясь и ткнулась мягкими губами в руку, рассчитывая на угощение. – Грейс! Ах ты плохая девчонка, чем это ты занималась? – Фаун, смеясь, дернула за повод.
– Омба, – сказал Даг, прислонившись к плечу Копперхеда и невольно улыбаясь, – кому это ты позволила соблазнить кобылу моей жены?
Омба тяжело вздохнула.
– Жеребец Рига Кроу Облачко сорвался с привязи и переплыл с Орехового острова на остров Кобылы пять ночей назад. Он здорово поразвлекся, прежде чем мы его поймали. Фаун не единственная хозяйка кобылы, перед которой мне теперь предстоит извиняться, хоть с остальными я еще и не говорила. Не могу сказать, чтобы предвкушала такие разговоры с радостью.
– Хозяева рассердятся? – спросила Фаун. – Они планировали, что их кобыл покроют другие жеребцы? Этот Облачко – он что, плохой конь?
– О, Облачко – прекрасный конь, – заверил ее Даг. – Ты не поверишь, сколько мехов требует – и получает – Риг за случку с этим своим красавцем. Уж я-то знаю. Я в прошлом году очень дорого заплатил за то, чтобы Облачко покрыл Ласточку – после этого и родился Черныш.
– Так что, – сказала Омба, подергав себя за седую косу, – все как можно убедительнее будут кричать о том, как они огорчены, если Риг попытается содрать с них плату. Дело может дойти до разбирательств на совете лагеря.
– Надеюсь, ты простишь меня, если я пожелаю им долгих и нудных препирательств, пока горит не одна свеча, – сказал Даг. – Если Риг будет спрашивать, передай, что я и моя жена просто в ярости. – Даг так зловеще рассмеялся, что Фаун даже удивленно подняла брови.
– Я и упоминать о Грейс не собираюсь, – заверила его Омба. – У меня хватит неприятностей и без этого.
Утау и Рази пришли, чтобы помочь оседлать коней; следом явились Сарри, Мари и Каттагус. С ними Даг обменялся только короткими кивками, за исключением Мари, которую он обнял. Фаун обняла всех по очереди.
– Не надумаешь ли вернуться? – ворчливо пробормотал Утау. – Может, явишься на совет в Медвежьем Броде?
– Ради этого точно не вернусь. В остальном – кто знает? Я навсегда покидал дом по крайней мере четыре раза – Мари может подтвердить.
– Я помню очень эффектный отъезд лет восемь назад, – кивнула Мари. – Сколько крику было! Тогда ты сумел исчезнуть на семнадцать месяцев.
– Может быть, опыт позволит мне на этот раз действовать успешнее.
– Все возможно, – согласилась Мари. – Только я надеюсь, что этого не произойдет.
В конце концов пришло время садиться в седла. Рази подсадил Дага и отскочил в сторону: Копперхед принялся за свои обычные штучки, так что Дагу пришлось его сурово отчитать. Утау подсадил Фаун на Грейс. Выехав на дорогу, Даг и Фаун оба обернулись и помахали остающимся; те молча помахали им в ответ. Потом туман поглотил расплывчатые фигуры людей, расходящихся по своим шатрам.
Даг и Фаун не разговаривали между собой, пока копыта коней не застучали по длинному дощатому мосту, ведущему с острова. Фаун заметила, что Даг оперся о заднюю луку и через плечо оглянулся назад.
– Я не собиралась, – тихо сказала она, – когда в тебя влюбилась, сжечь твою жизнь до основания.
Даг обернулся к Фаун с грустной улыбкой.
– Я был сухой доской, а они здорово горят, Искорка. Все будет хорошо. – Он посмотрел вперед и больше не оглядывался. Через некоторое время Даг добавил: – Правда, мне действительно жаль, что я лишился всего своего имущества. Я и в самом деле думал, когда обещал твоим родным позаботиться о тебе, что буду иметь все необходимое для твоей безбедной жизни этой зимой и всеми будущими зимами тоже. Теперь все запасы кидальников в подвалах Медвежьего Брода не про нас.
– Как я понимаю, совсем ты своего имущества не лишился. Оно скорее удерживается до будущих времен, как и мое приданое.
Брови Дага поползли вверх.
– Я не догадался посмотреть на дело под таким углом.
– Да я и не знаю, как бы нам удалось путешествовать, ведя в поводу… сколько – восемь лошадей?
Даг представил себе такую картину.
– Я больше рассчитывал обратить то, чем владею, в золотые тридены Трипойнта или серебряные масселы Серебряных Перекатов. Эти деньги признают всюду и вверх, и вниз по течению Серой реки и реки Грейс. Однако если бы все мои накопления за последние восемнадцать лет перевести в лошадей… средних лошадей, не таких, как Копперхед или Облачко… хм-м, дай-ка я подсчитаю… – Даг из интереса занялся мысленной арифметикой. – Получилось бы примерно сорок лошадей. Слишком много, чтобы вести их всех сейчас в поводу.
– Сорок лошадей! – воскликнула Фаун растерянно. – За цену сорока лошадей можно ферму купить!
– Но я не знал бы, что с ней делать, даже если бы и получил.
– Ну, я-то знала бы… Ах, не важно. Я рада, что вчера этого не знала, – добавила Фаун. – Я была бы гораздо сильнее огорчена.
– Идет против твоих представлений об экономии, да?
– Ну да! И против моих представлений кое о чем еще.
Даг подмигнул Фаун.
– Ты стоишь вдвое дороже, Искорка. Поверь мне.
– Хм-м… – Однако Фаун быстро успокоилась и ударила пятками в широкие бока Грейс, чтобы кобыла не отставала от Копперхеда.
Там, где в миле от моста дорога делилась на три, всадники остановились.
– Итак, куда теперь? – спросил Даг.
– Разве ты не решил?
– Нет. Ну, во всяком случае не на север. Лето ведь скоро кончится. – Солнце согрело воздух, и цикады в полях стали стрекотать громче, но заморозки скоро заставят их умолкнуть. – Куда бы мы ни двинулись, больших переходов делать мы не будем – нужно помнить о деликатном положении Грейс. – Даг решил, что сможет извлечь массу пользы из деликатного положения Грейс, если вспоминать о нем в подходящий момент.