Наследие
Шрифт:
– Со мной ты чувствуешь себя в безопасности? Ты ведь знаешь, что ты в тысячу раз больше и сильнее меня, да?
– Это другое, – хрипло говорю я. И потом вновь целую ее.
Когда я расстегиваю ее куртку и запускаю ладони под ее вязаный свитер, она вздрагивает достаточно сильно, чтобы остановить мои блуждающие руки.
– Слишком холодно? – озабоченно спрашиваю я.
– Нет, слишком хорошо. – Она немного запыхалась. – Люблю, когда ты ко мне прикасаешься.
– Хорошо, потому что я люблю прикасаться к тебе.
Мои ладони
Я поднимаю голову от ее груди и говорю:
– Я хочу тебя трахнуть.
Грейс стонет в ответ.
– Это да? – спрашиваю я с мрачным смешком.
– Это всегда да.
Я точно знаю, что это значит. Я мог быть в самом отвратительном настроении, мог пережить худший день в своей жизни, но одна улыбка Грейс, одно хриплое да может перевернуть все на свете. Все, что ей нужно сказать: «Я хочу твой член» – и я дам ей его.
Я запускаю руку в ее трусики, чтобы увидеть, что она уже теплая, влажная и готова принять меня. Она двигает бедрами, прижимаясь ко мне, и от этих сексуальных движений моя ладонь становится скользкой.
– О боже, – выдыхаю я. Я убираю руку и расстегиваю штаны, спуская их вниз, чтобы освободить свой член. Он прижимается к бедру Грейс, и она тут же обхватывает его пальцами.
– Обожаю, – выдыхает она, крепко сжимая меня.
– Черт возьми, да, – рычу я в ответ.
Затем я вынимаю член у нее из рук и направляю его меж ее ног. Трусики у нее даже не сняты – они запутались у нее в коленях. Но, к счастью, они легко тянутся. Мои спущены достаточно, чтобы обнажить задницу.
Мы оба ахаем, когда я погружаюсь в нее. Поскольку мы полностью моногамны, а она – принимает таблетки, мы давно перестали пользоваться презервативами, и нет лучшего чувства, чем погрузиться в Грейс обнаженным. Киска у нее тугая и гостеприимная, любимое мое место во всем мире.
– Так хорошо, – выдыхаю я в ее шею.
Она тянет меня за волосы, и наши губы снова соприкасаются. Мой язык – у нее во рту, а я двигаю бедрами, погружаясь в нее так глубоко, как только могу. Но неудобное положение позволяет делать только быстрые, неглубокие толчки. Мой член жаждет погрузиться глубже, но это нереально. И когда Грейс начинает стонать и беспокойно приподниматься навстречу каждому толчку, я понимаю, что мои неглубокие толчки достигают нужного места. Точка «джи». Славно. Когда я достаю до этой точки, оргазмы у нее всегда сильные. Я чуть меняю наклон бедер, чтобы толкнуться в эту точку еще сильнее, и она закатывает глаза.
– О боже, – молит она. – Продолжай. Продолжай.
И я продолжаю, вколачиваясь в ее плотный жар, а выражение лица Грейс становится все более и более блаженным. Меня окружает тепло ее киски. Ее рот приоткрыт, прерывистое дыхание вырывается наружу. Ее глаза на мгновение закрываются, затем распахиваются, взгляд встречается с моим. Чистое наслаждение, которое я вижу, перехватывает
– Вот так, – я ускоряюсь. – Кончи для меня.
Я продолжаю трахать ее, наблюдая, как ее взгляд становится все более и более мутным. Когда она стонет, я проглатываю звук обжигающим поцелуем, чувствуя, как она пульсирует и сжимается вокруг меня. Горячая дрожь пробегает по моему телу. Сделать ей хорошо – лучшее чувство в мире. Это запускает мою собственную разрядку, и я кончаю со сдавленным стоном, яйца покалывает, а грудь вздымается. Чтобы восстановиться, нам требуется до смешного много времени. Мы просто лежим, все еще полностью одетые, мой член – в ней, ее руки обвиты вокруг меня, пока мы пытаемся восстановить дыхание.
– Ладно, – сонно говорит Грейс. – Теперь можем замерзнуть до смерти.
Глава девять
23.59
– Еще одна минута! – восклицает Логан.
Клянусь, он один из тех немногих моих знакомых, кто все еще умилительно ждет Нового года. Что касается меня, то я никогда особо не беспокоилась о том, как проводить этот праздник, с годами мой интерес к нему стал меньше.
Но мой парень счастливо улыбается, наблюдая, как часы на телефоне отсчитывают последние секунды. Благодаря метели, бушующей за окнами, оба наших телефона уже давно не ловят сигнал, но, по крайней мере, батареи все еще держат заряд.
Бутылка шампанского застыла в руке Логана. Внезапно он обеспокоенно оглядывается.
– Кто сделает первый глоток? – требовательно спрашивает он. – У нас нет бокалов!
– Ты, – милостиво разрешаю я.
– Уверена?
– Полагаю, уверена. Мне бы, конечно, хотелось, но… – На самом деле мне плевать, кто сделает первый глоток в Новом году. Но если я заставлю его думать, будто делаю ему огромное одолжение, то смогу напомнить ему об этом в следующий раз, как он отклонит мой выбор фильмов на «Нетфликсе». – Все нормально. Пей.
Он практически сияет. Как же мало этому человеку нужно для счастья.
– Тридцать секунд, – предупреждает он. – Сядь ровно, женщина.
Я подавляю смешок и выпрямляюсь. Взгляд Логана прикован к телефону.
– Обратный отсчет. Я ожидаю радостных криков. Готова, детка?
– Конечно. Но зачем нам кричать…
– ДЕСЯТЬ!
О боже.
– ДЕВЯТЬ! – кричит он, жестом побуждая меня присоединиться.
И поскольку я люблю этого парня всем своим сердцем, я доставляю ему радость, вопя вместе с ним. Мы заканчиваем отсчет криком: «ОДИН!», Логан орет: «С Новым годом!» и крепко целует меня.
Я отвечаю на поцелуй и отстраняюсь шепнуть:
– С Новым годом, Джонни.
– С Новым годом, Грейси.
С улыбкой маленького мальчика он подносит бутылку к губам и делает первый глоток шампанского.
02.00
Эвакуатора все еще нет.
Прошло несколько часов с тех пор, как часы отсчитали полночь, и мы с Логаном уже выпили бутылку шампанского. Теперь мы пьяны, нам тепло на заднем сиденье, и мы рассказываем друг другу истории из детства. Его рассказам не хватает легкомыслия моих историй, но это и не удивительно.