Наследие
Шрифт:
Мотнув головой, Эрхольд протянул руку, чтобы опустить подол, но вместо этого дотронулся до женского естества. Да, она была влажной, и это он заставил девушку почувствовать возбуждение. Пусть она еще не осознала этого, но тело откликнулось. Тело откликнулось на его ласки! Только Бездне известно, почему Эрхольд увидел в этом добрый знак. Но ликование быстро отступило, схлынуло, словно волна, унеся с собой остатки разума. Вожделение выжгло память о том, что нужно быть осторожней, постепенно приучая к себе Виалин. Сейчас ему хотелось лишь видеть, как она хочет его, как принимает его страсть.
Лорд ласково огладил ягодицы девушки, опустил большой палец ей между ног и закружил по влажному бугорку, жадно подавшись вперед и слушая, как снова участилось ее дыхание. Глухой стон стал ему наградой. Эрхольд вновь сжал свой член и заскользил по нему вверх-вниз, желая присоединиться к ее наслаждению. Стон повторился, и мужчина не сдержал собственного стона.
Он так увлекся, что не заметил, как Виалин оторвала голову от подушки и изумленно уставилась на брата. Вдруг осознав, где он трогает ее.
— Что ты делаешь?! — вскрикнула она, садясь на кровати и разворачиваясь к брату. — Эрх, ради всех Богов! Что ты творишь?
Она смотрела на его руку, которой лорд сжимал член. Глаза Ви округлились, в них отразился испуг. Девушка попыталась вскочить с ложа, но Эрхольд уронил ее на спину, задрал подол и силой развел ноги в стороны, укладываясь сверху.
— Нет! — закричала Виалин, изо всех сил вырываясь из-под тяжелого мужского тела.
— Я не трону, — прохрипел он. — Не порушу…
Затем прижался членом к ее естеству, обильно увлажнившемуся, благодаря его стараниям, и задвигался быстро и резко.
— Убирайся! — завизжала сестра, но Эрхольд впился ей в губы, наконец, целуя настоящим поцелуем, полным звериной страсти, полыхавшей в нем.
Она ударила Эрха, и Дархэйм перехватил руки Виалин, заводя их наверх. Он упивался ее телом, целовал лицо, шею, снова терзал губы. А когда Ви укусила его, вкус собственной крови оказался подобен взрыву, и Эрхольд с остервенелым рычанием излился на девушку. В ушах шумело, дыхание выравнивалось медленно. Дархэйм откатился в сторону и откинул голову, все еще приходя в себя. Виалин лежала рядом, тихо подвывая. Сорочка все так же была задрана, волоски на треугольники внизу живота слиплись от семени Эрхольда. Оно было и на животе, вздрагивающем от рыданий. Ви кусала губы, комкала в кулаках простынь и упорно не желала смотреть на брата.
— Ви, — позвал Эрхольд, приподнимаясь на локте.
— Убирайся, — выплюнула она сквозь зубы и, наконец, встала с постели. Пошатываясь, добрела до умывальни и закрылась там.
До Эрхольда донеслись рыдания сестры, и осознание произошедшего накатило со всей своей неотвратимостью. Он смотрел туда, где только что лежала Виалин, и чувствовал, как мурашки змеятся по позвоночнику, поднимаясь все выше, как горло сдавил спазм, и вдохнуть полной грудью все не получалось. Тело все еще помнило ощущение горячей кожи сестры, помнило ее яростное сопротивление. Дархэйм мотнул головой, но понимая мерзости его поступка никак не желало обрушиться на голову во всей своей беспощадной ярости, смешиваясь со сладким привкусом почти сбывшейся мечты.
Неожиданно Эрхольд понял, что ему не стыдно. Больно, что напугал, горько, что сопротивлялась, но она была в его руках, и ее телу нравилось то, что он делал. Возбуждение, вроде покинувшее его, вернулось, но в этот раз Дархэйм сумел подавить его, слушая рыдания сестры. Он поправил одежду и подошел к дверям купальни, опустился на пол и уперся затылком о стену. Нужно объяснить, нужно все объяснить, и может Виалин сумеет понять. Быть может…
— Убирайся, — выкрикнула она, словно почувствовала, что Эрхольд все еще не ушел.
— Ви, сердце мое…
— Убирайся, Эрх, — с яростью прошипела девушка, и она понял, что сестра стоит прямо за дверью. — Я никому не расскажу, что ты сделал, но ты не смей приближаться ко мне.
— Виалин…
— Убирайся! — завизжала она, со всей силы ударив кулаком по дверям. — Убирайся прочь, Эрх! Как ты посмел? Ты хотел…
— Я люблю тебя, Ви, — простонал Эрхольд, переворачиваясь и прижимаясь щекой к дверям. — Я с ума схожу, Виа. Не могу без тебя, слышишь меня? Ви…
Она промолчала, и мужчине вдруг стало страшно, по-настоящему страшно, что потерял ее.
— Ви, малышка, — позвал лорд, — отзовись. Виалин. Виалин!
— Уходи, — ее голос звучал глухо.
— Дай мне объяснить, — взмолился, Эрхольд. — Ты сама поймешь…
— Лучше бы я вышла замуж, — не слушая, сказала она. — Лучше бы я вышла замуж и не узнала, что всю жизнь верила мерзавцу без стыда и совести.
Дархэйм закрыл глаза, слушая ее. Возбуждение, страх, желание достучаться исчезли, сменившись новым взрывом ярости. Он поднялся на ноги, отчеканив:
— Ты моя, Виалин. Только моя. Хочешь замуж, завтра же отведу тебя в обитель, в любую, где нас не откажутся соединить. Кроме меня, другого мужчины у тебя не будет. Запомни это прямо сейчас, и тогда больше никто не умрет. Твой мужчина — я!
Он ушел, уже не слушая, что она ответит и ответит ли вообще. Но с той ночи исчезла милая сестрица, любившая своего брата даже сильней матери, исчезло доверие. Холодок превратился в ледяную стену, ссоры в постоянную войну. Сестра стала колючей, язвительной. Она издевалась над ним с той же страстью, с какой раньше любила. Гнала от себя, начала учиться пользоваться своей Силой, чтобы защищаться. И сколько бы Эрхольд не кидался на этот бастион, становилось только хуже. Его доводов Виалин не слушала, признания в любви высмеивала, к страданиям оставалась холодна.
Сестра даже завела себе дружка — одного из соседних лордов. Мальчишка тайком бегал к ней… недолго. После того, как Эрхольд узнал, он проследил за Виалин. Стоял и смотрел, как она позволяет себя целовать глупому щенку, как отвечала ему. Слушала его признания, скромно улыбаясь, словно не она незадолго до этого высмеивала обезумевшего от любви брата. Виалин нравился тот юный лорд, и Дархэйм это понял, как только увидел их вместе. И когда сестра скрылась за воротами замка, Эрхольд расправился с незадачливым влюбленным, вырвал ему сердце и швырнул под ноги Виалин.