Наследие
Шрифт:
Но свершилось, и на свет появились не потомки лорда Дархэйма с более сильным даром, а дети Тахрада — пришельца из иного мира. И выходило, что они были единственными, кто родился, выжил и сумел овладеть своим даром. Изгои, враги мира, в котором появились на свет. Это ли стало толчком тому, что брат увидел в сестре женщину, способную выносить и родить ему детей? Пожалуй, нет. Скорей, эти соображения закрепили уверенность в том, кем Эрхольд хотел видеть Виалин. Впрочем, они могли стать и оправданием, за которым он спрятался, перестав бороться со своей тягой к Ви.
Да, он боролся с собой. Осознание того, что однажды, глядя на сестру, он
Дархэйм понимал противоестественность собственных помыслов, отчаянно злился на себя, выпустив на волю скопленную Силу. Его первый «смерч» оказался мал и слаб, продержавшись совсем недолго и полностью опустошив Эрха. Однако и тут дар Тахрада имел выгодное отличие от магии человеческого мира. Если маги, выплеснув Силу до капли, оказывались на грани не только магического истощения, но ослабевали и телесно, то Виллианы, растратив запас Силы, оставались на ногах, не теряя сознания, не требуя присутствия целителя. И восполнить резерв для Дархэйма было проще простого. Его накопители жили с ним бок о бок, разговаривали, улыбались. Достаточно было просто подойти…
Тогда он впервые выпил человека до суха. Несмотря на то, что Эрхольд знал, сколько могущества дает поглощенная человеческая душа, он еще ни разу до того мгновения не убивал. А в тот день, пылая от злости на самого себя, и выплеснув в воздух Силу, Дархэйм убил крестьянина, оказавшегося не в том месте и не в то время. Черный лорд выпил его без сожалений, не задумываясь, что сказала бы Виалин. Он просто не смог остановиться, пока в его руках не оказался труп. Опьянение бурлившей Силой было велико, и, слабо соображая, то он делает, Эрхольд вошел в деревню, принадлежавшую соседям. Наутро три двора опустели. В домах остались мертвецы, и только собаки страшно выли в своих будках. Такого могущества Дархэйм еще не ощущал никогда. За то время, что он не появлялся в замке, Эрх успел оставить за собой след, смердевший смертью.
За то время, пока он бегал от самого себя, родился нынешний Эрхольд. От прежней ранимости не осталось и следа. Вкус к могуществу толкал к открытиям новых граней своего дара. Черный лорд стал тверже, стал упрямей, въедливей, жестче и циничней. Смерть уничтожает мягкость и трепетность, еще теплившиеся в душе молодого человека. Познав ее вкус, сложно остаться тем юношей, который любил лежать в душистой траве, следя за полетом бабочек. Эрхольду стало на многое плевать. Но когда вернулся в замок, Виалин накинулась на него. Ее кулачки били брата по груди, по плечам. Разъяренная девушка кричала, обвиняя его брата в том, что он ушел и бросил ее. Она еще никогда так долго не оставалась без него. Вопреки ожидаемому недовольству, Эрхольд рассмеялся и прижал к себе сестру.
— Глупая, разве я могу бросить тебя? Ты же моя, — прошептал он, уткнувшись ей в волосы.
Ви затихла, только всхлипывала на его груди, жалуясь на тоску по своему брату. Пожалуй, ему даже стало стыдно за то, что отсутствовал дольше, чем намеревался… больше ни за что. Только встревожился, осознав, что Виалин может догадаться, кто стал причиной загадочных смертей в их округе. Не догадалась. Это было бы слишком большим потрясением для нее и крахом веры в своего обожаемого братца. Единственная, кто отнесся к его возвращению настороженно — это матушка. Она смотрела на сына с подозрением, но спросить о том, где он был и что делал, не решилась. К тому времени Эрхольд уже отбил у матери желание к надзору.
С тех пор он стал чаще исчезать из замка, не забывая предупредить Виалин. Выслушивал ее ворчание, получал свое благословение и поцелуй в щеку, и сбегал от искушения. В своих странствиях Эрхольд пытался забыть о Виа. Искал утешение в объятьях разных женщин: от гордых леди, до крестьянок — но получал лишь кратковременное удовлетворение, храня в душе нежный образ черноглазой девушки, по жестокому капризу Судьбы являвшейся его родной сестрой. Впрочем, не только противоестественная тяга к родной сестре гнала молодого лорда в дорогу. Он начал собирать сведения о том, что произошло на самом деле во время вторжения Виллианов.
Его второй отец — пришелец из другого мира — Тахрад был вне себя от счастья, когда Эрх сказал, что готов ему помочь войти в его мир. О, да, Тахрад был счастлив.
— Рогатый шут, — усмехнулся Дархэйм, смахивая с лица дождевую воду. Он развернулся и, наконец, направился к замку, продолжая вспоминать.
Тахрад объявился, когда Эрху было шесть лет. Он сумел прорваться в тело старшего лорда Дархэйма, не готового к вторжению. Дождался, когда человеческий отец будет наиболее уязвим, и занял его тело. В этот раз Виллиан пришел не ради одной ночи, он пришел не обладать, а завоевывать человеческую женщину, которую не смог забыть. Чем его тронула мать, Эрхольд не смог понять. Но Тахрад провел рядом с ними несколько месяцев. Сначала кружил вокруг леди Дархэйм, очаровывал, завоевывал, добивался ее доверия, кажется, даже просил прощения. И снова взошел с ней ложе, когда женщина сама позволила ему прикоснуться к ней. Плодом их новой связи стало рождение Виалин, которую леди Дархэйм воспитывала в любви, отчего-то не переживая, что в ней может проснуться чудовище. Эрх даже завидовал Ви, однако любил гораздо больше, и ее ответная любовь с лихвой искупала холодность матери.
К тому же в то время в его жизнь вошел Тахрад, оставшийся единственным из отцов. Когда Виллиан покинул тело темного мага, тот был похож на древнего старика. Впрочем, он и стал таким. Пришелец пил его бережно, чтобы растянуть время своего пребывания в чужом мире, и ушел, когда человек не мог больше выдерживать его. Лорд Дархэйм одряхлел на глазах, а на следующее утро умер. Но оплакивал его только маленький мальчик. Эрх рыдал навзрыд, еще не точно не зная, но в душе понимая, кто забрал у него на тот момент единственного любящего родителя.
Еще будучи в теле темного мага, Виллиан открыл сыну, кто он, рассказав, как прийти на зов отца, когда он услышит его. И Эрх пришел. Когда проснулась его Сила, он сумел открыть дверь в мир мертвых, следуя за зовом, и нашел Тахрада. Увидел его в обличие беловолосого мужчины со стальными глазами. Оказалось, что Виллианы похожи на людей, только умеют принимать жуткое обличие, его Тахрад назвал боевой формой.
— Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь получить крылья, Эрхольд, — однажды сказал ему отец. — Но если хочешь взлететь, тебе придется забирать чужие жизни, чтобы хватило Силы для смены формы. Пока трансформация тебе не доступна.