Наследие
Шрифт:
Забыв о гордости, стенаю.
Безумство прожитых ночей,
Где нет тебя — я проклинаю.
И проклинаю каждый миг,
Разъединивший нас с тобою.
Увы, тоску лишь я постиг.
И нет душе моей покоя.
В гостиной воцарилось недолгое молчанье. Дамы слаженно вздохнули, лорды остались спокойны. Рик вдруг отвернулся к окну, до рези в глазах вглядываясь в черноту ночи, словно хотел разглядеть одинокую фигуру в простом платье, бредущую по далекому лесному лугу. И вновь ему захотелось покинуть благородное собрание, направившись прямиком в драконник. Аниторн сжал ладонью край подоконника, удерживая себя на месте.
— Однако, лорд Болдарт, — послышался голос королевы, — чрезвычайно откровенно. Э-э… неожиданно, должна признаться.
— И кто же та бестия, что вскружила вам голову, дорогой вы мой лорд Харнис? — полюбопытствовал Его Величество.
— Мечта, государь, всего лишь мечта, — ответил Болдарт.
— Ну да, мечта, — почти шепотом усмехнулся Дальгард. — Он за сестрой Давейна волочится, но девица не по зубам.
Рик усмехнулся и повернулся к лорду, спросив:
— Я слышал, Давейн пришел в себя, но проведать его не было времени.
— После его выходки на Играх, я бы и не стал искать времени на этого осла, — фыркнул Дальгард. — Я сам не заходил к нему и никого не посылал справиться о здоровье. Не люблю его. Гнильцы в лорде Давейне многовато. А вот сестрица его хороша, и норова крутого. Ей бы штаны и меч в руки, отличный бы вышел воин. Да, Рик, у меня к тебе имеется разговор, — вдруг сменил тему лорд. — Я слышал, ты ищешь драконицу…
— Благородные лорды, — его прервал голос королевы. Оба мужчины тут же повернулись в ее сторону. — И благородные леди. Напишите имя того поэта, чьи строфы вам пришлись по сердцу прежде всего.
Она кивнула слуге, и тот поспешил обойти собрание с листом бумаги и чернильницей с пером на подносе. Риктор Илейни без всяких сомнений отметил лорда Болдарта. Дальгард хмыкнул и выбрал лорда Аниана.
— Эпиграммы! — объявил распорядитель, как только лист с именами поэтов оказался в руках Ее Величества.
Аниторн снова переключил внимание на Дальгарда. Упоминание драконицы заинтересовало его гораздо больше эпиграмм. Драконники рода Дальгард никогда не пустовали. И пусть летунов в них было несравнимо меньше, чем некогда в драконниках, принадлежавших предкам Риктора, но драконов у Дальгордов никогда не уничтожали, звери доживали свой век, окруженные заботой драконоправов.
— Ты что-то сказал о драконице, — напомнил лорд Илейни.
— Да, — пожилой лорд кивнул. — Одна из моих дракониц в гоне. Никого из самцов к себе не подпускает, Рагдар был ей по сердцу, хоть из них и не сложилось пары… — Дальгард перевел взгляд на свои руки, вдруг сжавшиеся в кулаки. Рик понимал, что смерть дракона все еще угнетает лорда.
— Я знаю, кто виноват, — сказал он, сжав плечо Дальгарда. Тот вскинул на Илейни взгляд, полный ожидания, но аниторн покачал головой, показывая, что пока не может сказать. Пожилой лорд кивнул, принимая ответ.
Он расслабился, откинулся назад, уперевшись затылком в холодное стекло, и продолжил:
— Ханнис — сильная драконица, она сможет пережить свой голод без самца, но бедняжка сильно страдает. Ей нужен дракон, а твой Гор — единственный из всех, кого я знаю, кто может сравниться по силе с моим Рагдаром. Если ты не против, и Гору она придется по душе, то почему бы нам и не свести их? Что скажешь, аниторн?
— Я скажу, что готов навестить твой драконник после встречи со старшим жрецом, — отозвался Илейни.
Дальгард усмехнулся и покачал головой. Он слышал о том, что творилось на Побережье. Для успокоения смердов и прочего темного дурачья пройти через очищающий Огонь было не лишним, и все же…
— Лицемерные скоты, — неожиданно зло произнес пожилой лорд. — Божественный Огонь… Всего лишь подделка.
Рик мгновение смотрел на лорда, затем снова сжал его плечо.
— Мне нужно будет поговорить с тобой, Дальгард. Я хочу услышать пояснение того, что ты сказал, это важно.
— С удовольствием поясню, мой друг, — согласно кивнул тот. — Не позже, на нас опять смотрит королева. Да и рифмоплеты поглядывают недобро, не устроили бы подлянки.
— Аниан и Дави из-за угла не нападают, — отмахнулся аниторн. — Толейни вовсе не склочен, а Болдарту милей кабацкие драки с кулачными боями, чем поединки знати.
— И все же я побуду с тобой, — ответил Дальгард, скользя задумчивым взглядом по поединщикам.
Рик пожал плечами. Вот уж чего он не опасался, так это нападения на себя в королевском дворце. Да и причинить ему вреда не смог бы уже даже Эрхольд Дархэйм, правда, защиту Фиалки проверить не было повода. Полувиллиан затаился, и где его искать, сказать было практически невозможно. Впрочем, верить в свою неуязвимость Риктор не намеревался. Только дураки думают, что будут жить вечно, лорд Илейни дураком не был.
Однако аниторн был рад решению Дальгарда задержаться с ним рядом совсем по иной причине. Слова про Божественный Огонь зацепили, заставляя задуматься о том, что скрывается под ними. С одной стороны было печальное происшествие в склепе в замке на утесе, когда Огонь наказал жреца за обман хозяина замка, что не давало повода усомниться, что Огонь имеет божественное происхождение. Но с другой…
История о вторжении Виллианов в устах жрецов звучала, как повод искать защиты в религии. Но после того, как аниторн услышал слова Фиалки и прочитал несколько рукописей в королевском архиве, события, развернувшиеся на землях его мира, хорошо знакомая история начала представляться совсем в ином свете.
С детства его учили, что Тьма породила Виллианов и выпустила их на земли его мира, чтобы уничтожить его. Но, увидев, как гибнут их дети, Огненные Боги обрушили на головы чудовищ свой гнев. На месте, где Огонь карал Виллианов, земля почернела и разверзлась, низвергая врагов в открывшуюся Бездну. После земля вновь сошлась, и края ее соединились, вновь выпустив на солнечный свет траву и деревья. И с тех пор жрецы — глас Богов на земле, стерегут мир, охраняя его при помощи Божественного Огня. Все знали, что пока в священных чашах пылает Огонь, жизнь будет наполнять землю и воду. Угасание же Божественного Пламени означает конец света.