Наследие
Шрифт:
Весь мир сжался до одного человека, виновного в разрушении деревни церковников. Из-за дела его рук погиб Драйго и он должен понести за это наказание.
В мозгу проскользнула мысль, что в смерти Драйго был повинен только он сам, его легкомыслие и неуместная беззаботность. От осознания этого злость внутри приобрела безумную силу отчаяния.
Первый удар воздуха со стороны старика захлебнулся во встречном порыве ветра. Столкнувшись, два потока разлетелись в стороны, подхватывая снежинки и накрывая белоснежной пургой отступников и церковников.
В отличие
— У всякого воспротивившегося не будет второго шанса сдаться, — мои слова заглушил крик отступника, когда каменный кокон изогнулся, ломая кости. Близ стоящие маги опасливо попятились, по толпе прокатился ропот: тут и там слышалось передаваемое из уст в уста «Низвергнувшая».
— Почему ты на стороне Церкви? — я не сразу отыскала в толпе говорившего. Это был еще совсем еще мальчик, с шрамом через все лицо. — Я не вижу на твоем лбу метки, значит, ты была таким же отступником, как и мы. Ты — Низвергнувшая, разрушившая сердце Берилона и убившая Всевидящую Мать. Почему ты отвернулась от магов?
— Вместо того чтобы начать новую жизнь, без гнета Церкви, вы устроили самосуд, нападая на церковников, уже не представляющих угрозы. После вас и таких, как вы остаются пепелища, а государство захлебывается в крови. Я не собираюсь потакать вашей жажде мести. Или вы подчинитесь Ордену и установленным ним законам, или разделите его судьбу, — я указала на обмякшее в каменной гробнице тело воздушного мага.
Мальчик умолк, и окинув меня презрительным взглядом, смиренно склонил голову. Многие из его окружения последовали примеру юного мага, но были и те, кого участь старика не вразумила. Они стали подстрекать остальных выступить общими силами. Если так и дальше пойдет, может начаться бойня.
Вздохнув, я возвела глаза к небу, где начал формироваться сгусток энергии, привлекая внимание и угрожая своим неровным светом. В толпе поднимались руки, указывающие на высоко светящуюся над площадью точку.
Взрыв прогремел над Этварком, расцветая золотистым бутоном и роняя рыжие лепестки. Площадь обдало волной холода, а затем на головы присутствующих обрушился фронт разгоряченного воздуха.
— Следующий взрыв будет куда ниже, если вы не оставите свои бунтарские настроения, — объяснила я, не без удовлетворения наблюдая, как на самых ярых провокаторов налетели трезвомыслящие товарищи, зажимая рты и заламывая руки.
Обернувшись, я увидела побледневшие лица церковников, плотным кольцом окруживших Настоятельницу, прикрываясь щитами и ощетиниваясь клинками.
— Я слышала, Орден снабдил вас жуками Данмиру, — в глазах церковников отражалось недоверие, отдающее непониманием. Они обещали простоять так до скончания веков, так что пришлось их поторопить. — Хватит медлить.
Спохватившись, один из церковников отдал распоряжение находящимся на площади воинам, и те сверкающими вилами врезались в толпу отступников, спеша сковать их и обезоружить, воспользовавшись жуками Данмиру, что были при них. Я следила за происходящим, отмечая, что некоторые маги пытались сопротивляться, но их тут же урезонивали закаленные в боях церковники.
Убедившись, что в моем вмешательстве больше нет необходимости, я обернулась и встретилась взглядом с Настоятельницей. Я не могла прочесть ее чувств, но ставшие враждебными лица ее охраны были более чем многословны. Развернувшись, женщина поспешила ко входу в собор.
— Повезло же, что в этот раз ты на стороне Ордена, — язвительно подметил Смиренный, появившийся рядом в сопровождении Люфира. — Дальше мы справимся и сами, только разбери-ка эти свои каменные стены, а то долговато кирками орудовать будет.
Я отмахнулась от него, решительно направившись вслед за Настоятельницей. Путь мне преградили церковники, всерьез вознамерившиеся не пустить меня в свою святыню.
— С дороги, — сдавленно произнесла я. Мои слова только добавили решимости бойцам.
— Да пропустите ее, она от Ордена. Будете задерживать, и эти новоиспеченные горы еще нескоро отсюда уберутся, — небрежно бросил Смиренный, и, обменявшись взглядами, церковники нехотя расступились.
Собор окружил меня изобилием желто-зеленых тонов и запахом благовоний. Шаги удаляющейся Настоятельницы поднимались к одетому в лепнину своду. Очаги, расположенные вдоль боковых нефов, наполняли грандиозное строение приторным теплом.
— Постой, — борясь с нерешительностью, я окликнула мать и, осмотревшись, засеменила за ней.
— Не приближайся ко мне! — женщина обернулась и застыла, прекрасная и ужасающая, в своем испуге и презрении.
— Все хорошо, я не причиню тебе вреда, — я замедлила шаг, стараясь впитать каждую черту ее лица. Но чем дольше я смотрела, тем больше мне хотелось отвести взгляд и отступить. — Я только хотела поговорить.
— Стой, где стоишь! Ты, порождение проклятой крови, как посмела ты осквернить своим присутствием святость собора Всевидящей Матери?! Кто дал тебе право отнять у великодушной властительницы ее жизнь?! — слова матери пощечиной ударили меня. Что-то внутри хотело крикнуть, что в нас течет одна кровь, но я сдержала этот отчаянный порыв. Сайл говорил, что моя мать утратила рассудок, но я до последнего считала это преувеличением.
— Послушай, мы можем поговорить о Церкви в любой другой раз, но сейчас я хочу…, — я сделала шаг вперед и тут же отпрянула под гневным взором Настоятельницы. Собранные в высокий пучок волосы растрепались, а глаза яростно сверкали.
— Не смей подходить, отродье Проклятого!
— Да выслушай же ты меня! — от моего крика пламя в очагах пугливо дрогнуло, выпустив клубы едкой копоти. — Я тебе не враг. Ты помнишь, кто ты? Помнишь, что девятнадцать лет назад у тебя родились сын и дочь? Помнишь это? Мальчика забрали, а Орлея сказала тебе, что второй ребенок был мертворожденным. Она солгала. Вот я, стою перед тобой, и, ради всего святого, хватит на меня так смотреть!