Наследие
Шрифт:
— Ложь! Грязная ложь из грязных уст! — отрезала мать. — У меня был сын, но он погиб, я чувствую, что его нет среди живых. А дочери у меня отродясь не было. То, что родилось мертвым, никогда и не существовало.
— Что ты такое говоришь? — я болезненно зажмурила глаза. — Посмотри на меня! Посмотри, и скажи, что ты видишь!
— Чудовище. Проклятого монстра, что сеет только страх и разрушение. Убирайся. Прочь! — Настоятельница взмахнула тонкой рукой, и я почувствовала боль от пореза возле на скуле. На дрожащих от напряжения пальцах, коснувшихся лица, багровела кровь. Подняв
— Порождение Проклятого! Сгинь! — сдавленно прошипела она, но я уже не видела ее исказившегося в гневе лица.
Сжав кулаки, я поспешно шла к выходу из собора, где в тени колонны стоял Люфир. Я не чувствовала исходящих от меня волн жара, но слышала, как трескается камень пола, а пламя алчно лижет каминные арки.
— Закончим с оставшимися делами и вернемся к отцу, — я остановилась, поравнявшись с безмолвным Люфиром. Бурлящий внутри жидкий огонь остывал, превращаясь в сковывающий тело и чувства лед. — Мне опротивел этот город.
В Этварке нас задержало наведение порядка после нашествия отступников. На уборку стены вокруг площади пришлось потратить куда больше времени, чем на ее возведение. Без поддержки Кристара, открывшего мне на короткий миг дверь к не пробудившимся умениям, перемещение таких объемов камня далось мне нелегко, заняв целых два дня. Помощь магов-жителей Этварка пришлась кстати, хоть большую часть времени они и были увлечены метанием в мою сторону тяжелых взглядов.
Тем временем Люфир погрузился в привычные для него управленческие вопросы. Мы виделись лишь ночами, возвращаясь в комнату на постоялом дворе в третьем квартале от собора. Нам позволили разместиться здесь без оплаты в благодарность за мою помощь при восстановлении хозяйственных построек, разрушенных во время беспорядков
Среди церковников мелькали бритые головы ментальных магов, решивших остаться в городе и оберегать покой его жителей, несмотря на то, кто и что стоит во главе государства. Каждый раз, пересекаясь с ними, я ловила удивленные взгляды, когда маги не могли почувствовать во мне силу укротителя стихии. Дэрк хорошо обучил меня, и скрывать свою суть на ментальном уровне стало для меня так же привычно, как и дышать.
Мы покинули город так скоро, как это было возможно, унося с собой прошение к Командору прислать в Этварк конвой для перевода размещенных в местных казематах отступников в Берилон для дальнейшего решения их участи.
За неполных восемь дней нашего пребывания в Этварке грянула оттепель, лишив деревья их праздничных одежд, а снега былой легкости. Местами тракт, уходящий на северо-восток, прямо к воротам Берилона, размяк, солнечными, но морозными утрами сверкая ледяной коркой. До весенних дней оставался целый месяц, и оттого птицы не спешили наполнять пространство своим трелями, ожидая в гнездах новых холодов.
Передышка в Этварке немного восстановила силы Люфира. Ему удалось избавиться от болезненных кругов под глазами, но не от худобы, которая обещала остаться еще на долгие недели. Он уже мог ходить без трости, но все же взял ее в дорогу, приторочив к заплечному мешку.
Утром второго дня пути мы добрели до грузного селения, выросшего меж трактом и полноводной рекой. На заставленных ящиками и бочками улицах слышался детский смех. Деревню не минула лихорадка магов, спутавших свободу со вседозволенностью, и стук молотков и топоров, восстанавливающих разрушение дома, перемешивался с шутливой перебранкой мужчин. Торговцы вытащили на прилавки свой товар, по именам зазывая проходящих мимо жителей. Выглянувшее солнце наполняло воздух радостью и верой в новое начало.
Пока мы шли к трактиру, нам встретилась пара магов с клеймами на лбах в компании обычных людей, обсуждающих близящуюся весну и карту посевов на этот год. Не скрывая улыбки, я провела их взглядом, радуясь, что не все вокруг погрязли в тревогах и печалях. Даже без вмешательства Ордена люди находили силы бороться с жизненными перипетиями, и далеко не все маги превратно истолковали данный им шанс.
Местной таверной было небольшое опрятное здание, обвитое засохшим остовом плюща и ароматом горячей похлебки, из окон которого виднелся местный базар. Внутри невысокий мужичок, в меховой безрукавке и дымящей трубкой в зубах, протирал квадратные столы. Кроме него в трактире находилось двое мужчин, отдыхающих за кружкой, и мальчик лет десяти со светлыми волосами и горбушкой хлеба в руке.
— Я могу быть чем-то полезен гостям? — трактирщик с живым интересом воззрился на нас, бросив тряпку на стойку. Заметив метку на лбу Люфира, он послал короткий взгляд двум другим посетителям, сразу же поднявшимся со своих мест и подошедшим к нам.
— Я смотрю, ты неместный с подругой, — сказал один из мужчин, крепкий в плечах и суровый загорелым лицом. — Если думаешь устроить здесь погром, лучше сразу выметайся. После первого нашествия ваших здесь не осталось церковников, с которыми тебе есть, что делить, а умыслишь заняться грабежом — мы тебя быстро выдворим.
— Я не собираюсь нарушать порядок, можешь спокойно возвращаться к своей выпивке, — Люфир даже не взглянул на подошедших и обратился к трактирщику. — Две порции бульона погорячее, и жареную дичь, если найдется.
— Отчего ж не найтись? Мои молодцы только сегодня вернулись с силками полными зайцев, — трактирщик хлопнул по плечу застывшего возле Люфира мужчину и скрылся в подсобке.
— Я тебя предупредил, маг, — процедил громила и вернулся на свое место.
С улицы донеслись возмущенные крики торговцев и звук падающих ящиков. Им вторили окрики жителей, добавляя еще больше неразберихи в происходящее за стенами трактира.
— Я посмотрю, что там такое, — я скинула свою суму на табурет рядом с лучником. — Отдыхай пока.
Люфир кивнул, и я поспешила на выход, где царящая суета захлестнула с головой, а промчавшийся мимо мальчишка, чуть не сбил меня с ног. Его преследовал шлейф аромата свежей выпечки, исходящий от огромного румяного завитка в руке ребенка.
— Ах ты, паршивец! Вернись, я кому говорю, — следом за ним бежал тучный торговец, потрясая кулаками и рискуя вот-вот споткнуться и упасть лицом в грязь.