Наследница для Чудовища
Шрифт:
— Я скучал по тебе. А ты ждала. Догадывалась, что рано или поздно я приеду за вами. Верно?
— Замолчи! Я не хочу тебя слушать…
Острым лезвием вонзаются слова Олеси в ответ на мою доброту, и я отстраняюсь. До хруста сжимаю кулаки, краснею, зверею. Чувствую, как кровь в моих венах начинает вскипать и затмевает разум. Невольно замахиваюсь, но тут же осекаюсь, медленно опускаю руку.
Олеся дотрагивается холодной ладошкой моей щеки, поглаживая, первая тянется за поцелуем. Вгоняет в ступор, когда язычком проскальзывает в мой рот. Ублажает, очерчивает
Туплю пару секунд, а потом возбуждаюсь, дурею, с рыком и пошлыми мыслями напираю на девушку всем весом. Кажется, Олесе больно от того, как сильно я вдавил ее в стену, но она терпит. Я потираюсь пахом о ее бедро и хочу свою Якутку до дрожи.
Зря Громов плетью оставлял шрамы на моей спине. Чары Олеси действуют безотказно. Или дело во мне? И я понимаю значение слова любовь? Хуй знает, хуй знает…
Дышу глубоко и часто, сминаю мягкую грудь. Расстегиваю две верхние пуговицы на ее платье. Я хочу взять девушку прямо сейчас и не минутой позже. Олеся смущается, а я продолжаю давить в ее тело эрекцией, демонстрируя свой настрой. Захватываю подол узкого платья и задираю на талию.
Сквозь порывы обоюдного дыхания я различаю тонкий детский плачь и пелена возбуждения теряется махом. Отпускаю девушку и резко отхожу в сторону. Отворачиваюсь спиной, оглядываюсь, но никак не могу найти глазами дочь. Здесь всего две комнаты и обе просматриваются.
Олеся язык проглотила, так и застыла у стенки. Метаюсь по домику, не понимаю откуда источник звука.
— Где моя Лариска?
И тут мать-перемать оживает, даже рискует суетиться за моими плечами и пытаться остановить. Олеся дергает меня за руку.
— Какая еще Лариска?! Ее зовут Камилла!
— Что за имя ты выбрала для Лариски?
— Красивое и благородное.
— Отстань.
Вообще, я безумно рад видеть Олесю, но отмахиваюсь от нее как от надоедливой мухи. Только путается под ногами. Я замираю рядом с доисторическим ковром на стене, похожий был у моей бабки. Делаю шаг ближе, и Олеся фурией летит мне наперерез. Отчаянно вытягивает тонкую руку, словно преграду, слабо толкается, плачет.
— Только через мой труп…
— Ну, иди. Можешь прямо сейчас начинать копать себе яму, — насмешливо отвечаю, но Олеся все так же голосит и дерется. Я уже боюсь ее. Ага.
Хватаю девицу двумя руками и отрываю от пола. Трясу, как марионеткой в надежде унять ее слезы и привести в чувства.
— Ты… Чудовище… сжег моего брата! Живьем! Каким бы он ни был, Айхан мне брат и это всем известно…
— Не брат он тебе. Понимаешь, что Айхан хотел с тобой сделать? Продать тебя как барыш, целку твою обменять на деньги и власть.
Олеся всхлипывает, и я вновь ставлю ее на ноги.
— Как мне смириться с новостью, что отец моей дочери перебил почти всю мою родню? Да еще какими варварскими методами… А папа? Тамерлан. Он был честный и достойный человек. Он любил меня. Ты уничтожил и его, Эмин. Надсмехался вместе с Громовым, там, на задворках Загса. Как мне пережить такое? Забыть?
— Тамерлан сделал бы с
— Врешь.
— Мать твоя действительно Прасковья, а ты — Олеся Кабанчикова. Одна из украденных детей. И только чёрту известно сколько их было до тебя. Но теперь все изменилось, влияние изменилось. Север будет под нашим контролем… — Я дотрагиваюсь ее лица, чтобы вытереть слезы. Как она плачет, душу мне на куски рвет. Вздыхаю, смотрю на девушку сверху вниз. — Жив твой брат. Сбежал опять. Падла.
В глазах Олеси промелькает искра какой-то надежды, мол я не настолько плох. Чувствую, как ее тело начинает расслабляться. Уже спокойнее говорит, хотя нет, бормочет:
— Папа учил меня верховой езде, манерам и метанию клинков в цель. Он был добр и терпелив. Я не могу поверить в услышанное.
— Метанию клинков? Госпожа мне следует вас опасаться? А теперь серьезно. Тамерлан мошенник. Он насиловал женщин и убивал невиновных людей, в отличие от нас. Я покажу тебе документальное подтверждение, если доверишься мне. Ну. Перестань ныть. Позволь взглянуть на Лариску? Она ведь… моя? Ты родила ее от меня?.. Олесь… не молчи…
Девушка отводит глаза в сторону и мне приходится ее отпустить. Пошатываясь, Олеся медленно идет к ковру на стене, взяв за край, покорно стягивает его до половины. Клонит голову и приглашает войти.
На доли секунд мои ноги врастают в деревянные половицы. Я вижу дверь. Слышу детское улюлюканье. Дергаюсь и в тело будто свинец залили. Так тяжело я шагаю, открываю створку. В крохотной комнатке два на два метра я вижу старую колыбель. Замираю, шепчу Олесе, чтобы включила свет.
Наклоняюсь ближе и впервые знакомлюсь с маленькой Лариской. Я теряю дар речи и не знаю, с какой стороны подступиться. Из кроватки Лариска смотрит на меня моими глазами и будто смеется над выражением морды своего отца. Тянет ручонки.
— Ямочки на щеках у нее такие же, как у тебя Эмин.
— Копия. Ахринеть…
Олеся крадется со спины и укладывает ладонь мне на поясницу, второй держится за борта кроватки.
— Ты теперь не сомневаешься, от кого она? И да, Эмин, наша доченька не Лариска, а Камилла.
Глава 20
Олеся.
Неимоверно сложно принять тот факт, о чем поведал Эмин. Поверить в мать, которую я не помню совсем. В фальшивую семью, скрывающую под масками добропорядочных бизнесменов истинную сущность тиранов.
Но я поверила. Потому что Айхан хотел отобрать у меня дочь, как только она окрепнет. Воспитать по своему нраву и… Господи. А дальше после услышанной информации даже представить не могу, трясти начинает.
Я знала о пристрастиях брата и неких наклонностях, но, чтобы и мой папа был таковым? Наверное, я никогда не приму эту горькую правду, и в моих воспоминаниях Тамерлан останется добросердечным и заботливым родителем. Так мне легче.