Наследница ведьм
Шрифт:
Он сел и откинулся на подушку, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми.
Неожиданно она взяла его за руку. Судя по всему, он не осознавал, что означает этот внезапный жест. А она всего лишь собиралась прощупать у него пульс, как это обычно делают врачи. Его рука оказалась тяжелой и немного холодной, пожалуй даже чересчур. Однако сердце билось достаточно ровно. Значит, все в порядке. Значит, он не так уж болен, по крайней мере не настолько, насколько ее отец, которому жить оставалось от силы месяцев шесть. Но у отца слабым местом было не сердце, а печень.
Стоило
– Знаете, в чем сейчас ваша проблема? – вдруг спросила она. – В этих пузырьках с лекарствами. Выбросьте их в мусорную корзину. От такого количества лекарств даже здоровый сделается больным.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Имейте в виду. Вам это говорит сама Мона Мэйфейр, которая принадлежит к числу наиболее одаренных представителей семейства Мэйфейр и которой открыто то, чего другим знать не дано. Дядюшка Джулиен доводился мне трижды прапрадедушкой. Понимаете, что это означает?
– В тебе сходятся три линии родословной, берущие начало от Джулиена?
– Именно. Кроме того, существуют еще жутко запутанные другие линии. Без компьютера их даже невозможно представить и проследить. Но у меня есть компьютер, и я выяснила всю картину в целом. Оказалось, что во мне гораздо больше мэйфейровской крови, чем в ком-либо из других членов семьи. А получилось это потому, что мои родители приходятся друг другу кузенами. Таким близким родственникам, в принципе, нельзя жениться. Но мать забеременела, так что им пришлось это сделать поневоле. Откровенно говоря, у нас в роду внутрисемейные браки далеко не редкость, так что…
Она остановилась, решив, что слишком разговорилась. Мужчину в его возрасте подобной болтовней не возьмешь. Она лишь утомит его, тем более что он и так с трудом борется со сном. Поэтому нужно действовать более искусно.
– У тебя все хорошо, парень, – сказала она. – Поэтому выбрось эти лекарства
Он улыбнулся:
– Хочешь сказать, что моей жизни ничто не грозит? И я опять буду лазить по лестницам и забивать гвозди?
– Ты будешь махать молотком, как Тор. Только откажись от всех успокоительных. Не знаю, зачем тебя ими пичкают. Очевидно, чтобы ты не извелся от беспокойства из-за тети Роуан.
Он тихо рассмеялся, пылко схватив ее за руку. Но в этот миг в выражении его лица, в глазах промелькнула мрачная тень, и даже в интонации голоса Мона уловила печальные нотки.
– Неужели ты веришь в меня, Мона?
– Еще как верю. И не только верю, но еще и люблю тебя.
– О нет! – усмехнулся он.
Он попытался отдернуть руку, но Мона лишь крепче ее сжала Нет, сердце его функционировало вполне нормально. А все неприятности происходили исключительно из-за лекарств.
– Я люблю тебя, дядя Майкл. Но тебе не нужно из-за меня беспокоиться. Просто будь достоин этой любви.
– Вот именно это меня и беспокоит. Достоин ли я любви очаровательной девочки из школы Святого Сердца?
– Дядя Майкл, ну пожа-а-алуйста! – пропела Мона– Мои эротические приключения начались в восемь лет. Но я не потеряла невинности. Я просто вырвала с корнем все ее следы. Яуже совсем взрослая женщина, хотя и притворяюсь маленькой девочкой, притулившейся на краю твоей кровати. Когда тебе тринадцать лет и все твои родственники знают об этом, невозможно доказать, что ты уже взрослая. Поэтому приходится строить из себя ребенка – исключительно из политических соображений. Этого требуют обстоятельства. Но, уверяю тебя, я совсем не такая, какой кажусь со стороны.
Он рассмеялся, и в его смехе прозвучало понимание и в то же время отчетливо слышалась ирония.
– А что, если Роуан, моя жена, вернется домой и застанет нас вместе? Что, если она услышит, как ты рассуждаешь со мной о политике и сексе?
– Роуан, твоя жена, не вернется домой, – как-то само собой вырвалось у Моны, и она тут же пожалела об этом. Ей не хотелось говорить ему ничего неприятного, ничего такого, что могло бы его расстроить. Судя по выражению лица Майкла, она поняла, что ее слова глубоко задели и больно ранили его душу. – Я хотела сказать… Она…
– Она?… Что ты имеешь в виду, Мона? Скажи. – Он вдруг стал невероятно спокоен и серьезен. – Что ты знаешь? Поведай мне, что таит твое маленькое мэйфейрское сердце? Где моя жена? Ну же, примени ради меня свое колдовство.
Мона вздохнула Она старалась, чтобы ее голос звучал так же тихо и спокойно, как и его.
– Этого никто не знает. Все насмерть перепуганы, но пребывают в полнейшем неведении. Ямогу сказать только то, что чувствую. А я чувствую, что она жива, но боюсь, что к прошлому возврата нет. – Она посмотрела на него. – Понимаешь, что я имею в виду?
– У тебя нехорошие предчувствия? Думаешь, она не вернется? Ты это хочешь сказать?
– Ну да, вроде того. Я не знаю, что у вас случилось на Рождество. И не хочу расспрашивать тебя об этом. Но кое-что могу тебе поведать. Я держу руку у тебя на пульсе, верно? Мы говорим с тобой о том ужасном происшествии. Однако оно не вызывает у тебя никакого беспокойства. Твой пульс никак на него не реагирует. Стало быть, не так уж ты болен. Тебя одурманили. И, как всегда, твои доктора перестарались. В их действиях нет никакой логики. И все, что тебе сейчас нужно, – это хорошее противоядие.
Майкл вздохнул, всем своим видом давая понять, что она победила.
Мона наклонилась и запечатлела у него на губах поцелуй. Казалось, на миг их губы срослись, так что она даже слегка испугалась. Вздрогнул и Майкл. Однако за этим ничего не последовало. Лекарства сделали свое черное дело – так сказать, завернули поцелуй в одеяло.
Какое большое значение имеет возраст! Одно дело целоваться с мальчишкой, который это делает второй раз в жизни, а совсем другое – с опытным взрослым мужчиной. Механизм отлажен. Вся загвоздка в том, чтобы его раскрутить, а для этого нужен мощный толчок.