Наследница ведьм
Шрифт:
Майкл на мгновение остановился, словно забыл, зачем сюда пришел. Но не потому, что его охватили воспоминания. Мона сумела бы почувствовать, если бы он вдруг им предался. Все дело было в том, что он не мог собраться с мыслями. Вот до чего могут довести лекарства! Из-за них можно утратить способность восприятия самых обыкновенных и до боли знакомых вещей.
– Ночные сорочки там, – наконец сказал он, сделав легкий жест в сторону распахнутой двери в ванную.
– Я сама справлюсь, дядя Майкл. Иди и ложись в постель.
– Тебе действительно не будет здесь страшно, малышка? –
– Нет, дядя Майкл, – ответила она, – не волнуйся. Возвращайся в свою комнату.
Он долго смотрел на нее, словно не в силах постичь смысл сказанного. Тем не менее было очевидно, что он ощущал ответственность за ее безопасность и считал своим долгом проявить максимальную заботу о нежданной гостье.
– Если тебе все же станет страшно…
– Не станет, дядя Майкл. Мне просто хотелось тебя подразнить. – Она не могла удержаться от улыбки. – Если кого-то и надо бояться, то, скорее всего, меня.
Он тоже расплылся в добродушной улыбке, после чего кивнул и, бросив на нее прощальный взгляд своих лазурных глаз, очарование которых на миг затмило действие лекарств, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
В ванной Мона обнаружила небольшую, но симпатичную газовую колонку и сразу ее включила На плетеной полке лежала стопка белых махровых полотенец. На верхней полке туалетного шкафчика девушка отыскала аккуратно сложенные ночные сорочки. Толстые и старомодные, они были сшиты из пестрого материала в цветочек. Мона выбрала ту, которая, по ее мнению, выглядела наиболее вульгарно: розовую с красными розами. Потом открыла кран и начала набирать воду в глубокую и широкую ванну.
Аккуратно отцепив изящный розовый бант из тафты, она положила его на туалетный столик рядом со щеткой и гребешком.
До чего же чудесный дом, думала Мона. Совсем не такой, как на Амелия-стрит. В доме Моны ванны были шершавыми, пол прогнил от сырости, а несколько уцелевших полотенец почти превратились в отрепья. Да и те, кроме Моны, никто не удосуживался постирать. Спасибо, тетя Беа принесла им стопку подержанных полотенец, не то им вообще нечем было бы вытираться. Всем было на такие мелочи наплевать. Правда, надо признать, бабушка Эвелин каждый день подметала дорожку у дома, которую она называла «тротуаром».
Дом же Майкла являл собой яркое свидетельство вложенной в него любви. И пусть белый кафель был старым, зато сливовый ковер с густым ворсом купили совсем недавно, бронзовые детали арматуры были приведены в порядок, а с двух сторон от зеркала висели бра с прозрачными, как пергамент, плафонами. На стуле лежала розовая подушка, из центра медальона на потолке свисала небольшая люстра с четырьмя свечеобразными лампочками из розового стекла.
– А деньги?… Откуда взять такие деньги? – как-то раз сказала Алисия, когда Мона завела разговор об их доме и выразила желание вновь сделать его красивым.
– Можно было бы попросить денег у дяди Райена Мы же все Мэйфейры. И деньги достались всем нам по наследству. Черт, я уже достаточно взрослая, чтобы вызвать водопроводчика и нанять рабочих. Почему ты всегда напрочь отметаешь все мои предложения?
В ответ Алисия лишь презрительно махнула рукой. Просить у людей денег
А вещи продолжали ржаветь, гнить или биться, и никто ни о чем не заботился. Две ванные комнаты вообще уже несколько лет не работали. Оконные стекла были либо разбиты, либо закрашены темной краской. Перечисление можно продолжать до бесконечности.
И тут Мону осенила одна коварная мысль. Вернее сказать, впервые она пришла ей в голову, когда Майкл сказал, что ее дом построен в итальянском стиле. Любопытно, что бы он сказал о его нынешнем состоянии? Возможно, кое-что посоветовал бы? Ведь во всем, что касается реставрации жилых помещений, он большой мастер. Поэтому Мона решила привести его к себе в дом, чтобы он на него посмотрел.
Но если он приедет к ним домой, неизбежно случится то, что должно случиться. Он увидит не вяжущих лыка Алисию и Патрика и сообщит об этом дяде Райену. Рано или поздно он обязательно это сделает. А дальше события будут развиваться так, как это уже было множество раз: придет тетя Беа и в очередной раз предложит поместить их в больницу.
К сожалению, сердобольные Мэйфейры не понимают, что в таких случаях госпитализация приносит больше вреда, чем пользы. После очередного курса лечения Алисия возвращалась домой безумнее прежнего и с еще большей алчностью нажимала на спиртное – очевидно, чтобы залить им свое горе. Последний раз она превзошла самое себя и начала крушить в комнате Моны все, что попадалось под руку. Спасти удалось разве что компьютер – Мона заслонила его собой.
– Да как ты посмела посадить под замок родную мать? Я знаю, это твоих рук дело! Вы с Гиффорд заодно! Ах ты лживая маленькая ведьма! Да как тебе только в голову пришло проделать такое со мной?! Со мной – твоей собственной матерью! Я бы на твоем месте никогда так не поступила! Старуха Эвелин права ты сущая ведьма. А ну-ка вынь этот розовый бант из своих волос!
Они сцепились. Мона, схватив Алисию за руки, пыталась угомонить мать:
– Ну ладно, ма! Хватит!
Потом Алисия, как всегда, обмякла. Задыхаясь от рыданий, она, словно мешок с картошкой, свалилась на пол и начала бить по нему кулаком. И тут в дверном проеме появилась бабуля Эвелин. То, что она проделала такой большой путь без посторонней помощи, уже само по себе было дурным знаком. Увидев ее, Алисия мгновенно стихла.
– Не тронь ребенка! – сурово приструнила ее Эвелин. – Алисия, ты типичная пьянь. Такая же, как твой муж.
– Этот ребенок доставляет мне одни только неприятности… – заныла Алисия.
Нет, Мона ни за что больше не согласится отправить мать в больницу. Однако это могут сделать другие. Мало ли что вообще может случиться. Поэтому лучше не вмешивать в это дело Майкла, даже если он изъявит желание помочь ей привести дом в порядок. Нет, эта идея положительно никуда не годится. Нужно придумать что-нибудь получше.