Наследник Алвисида (Книга 2)
Шрифт:
И хэккер Прионест знал, что ему теперь делать.
x x x
Когда Хамрай замолчал, Радхаур посмотрел на него чистым взглядом:
– Вы это твердо решили?
– Да.
– И вас не пугает заклятие Алвисида?
– Пугает.
– Хотел бы я любить кого-нибудь так же, как... Как вы... едва слышно прошептал Радхаур.
– Ты выполнишь мою последнюю просьбу?
– И единственную, - сказал Радхаур.
– Вы много сделали для меня, но ни о чем еще не просили, - пояснил он.
– Да, я, хотя бы ради вас, постараюсь оживить
– Спасибо. Во дворце шаха Балсара живет мой двойник. Это я. И не я. Если бы мы встретились - он бы тут же погиб. Трудно было добиться этого, но не невозможно. Погибну я - и он станет единственным, а значит, настоящим Хамраем. В случае чего можешь полагаться на него - если встретишь, конечно.
– Хорошо. Я верну шаху Балсару возможность иметь наследника.
– Это очень важно, - сказал Хамрай.
– Для меня важно.
Он встал.
– Прощай, наследник Алвисида.
– До свидания, доблестный сэр Ансеис.
Хамрай с удивлением посмотрел на юношу, но ничего не сказал. Взял подсвечник и пошел к выходу.
– Сэр Ансеис, - остановил его Радхаур.
– Да?
– Извините, но сами-то как вы попали в волшебный коридор?
Радхаур вертел в руках неожиданно возвращенную драгоценную реликвию.
– Опыт и знание позволили мне открыть тайну, - усмехнулся Хамрай.
– Вряд ли еще кто сможет разгадать эту загадку. Ты единственный владелец коридора. Прощай.
– До свидания, - вновь упрямо повторил Радхаур.
"Да, любовь - удивительная, прекрасная, жуткая штука, если заставляет такого человека идти на смерть," - думал юноша.
Что он, Радхаур, знает о любви?! Ничего!
Он посмотрел на спящую Марьян и его неожиданно охватил странный, сладкий порыв нежности к той, кого он из уродины силой мгновенной, минутной любви превратил в ослепительную красавицу.
Что же творит любовь пожирающая, страстная, всеобъемлющая?! И как возвысится до нее?!
Глава восемнадцатая. АННАУРА
"Любовь, любовь - гласит преданье
Союз души с душой родной
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И... поединок роковой..."
Ф.И.Тютчев
Ужин принесли в графскую спальню. Для них двоих.
Аннаура с удивлением озиралась, войдя в просторную комнату горело множество свечей, столь много, сколько она и не видела никогда сразу, больше сотни. Свечи были везде: на стенах, на подоконнике, две высокие и очень толстые, стояли в бронзовых подсвечниках у изголовья постели. И еще ее поразили два обнаженных меча, лежавших на придвинутых по обе стороны к кровати сундуках.
– А это зачем?
– удивленно спросила Аннаура.
Она волновалась, словно девушка в первую брачную ночь.
– Это старинный обычай моей родины, - пояснил Хамрай. Ритуал. Я чту древние законы.
Это объяснение вполне удовлетворило ее. Аннаура в сладком ожидании села в кресло перед изящным круглым столом, заставленным закусками.
Они не торопились.
Хамрай не стал говорить ей о истинном
Магия бессильна пред любовью!
Шесть его личных телохранителей стояли у дверей с обнаженными клинками, получив строжайший наказ: врываться в спальню едва услышат женский крик и спасать Аннауру.
Хамрай посмотрел на сияющую предвкушением блаженства женщину в парадном белом платье и со столь гармонирующим с ее глазами изумрудным ожерельем на тонкой пленительной белой шее, улыбнулся ей и послал в нее магический заряд: кричать, хватать меч и рубить изо всех сил, спасая жизнь, лишь только почувствует что-то неладное.
Она ничего не заметила, она не предчувствовала опасности, она ждала восхитительной незабываемой ночи любви с необыкновенным удивительным мужчиной.
Они не торопились.
Пили вино, вспоминали турнир и события в королевском дворце в Камелоте.
Хамрая приводил в трепет сам голос ее, пьянил аромат волос, слепила белизна шеи и открытых плеч. Хотелось погрузиться в ее пышные волосы и умереть от счастья.
Что ж, осталось недолго. В смысле - умереть.
Хамрай не жалел ни о чем, в этой жизни у него оставалось только одно - Аннаура, его первая и последняя ЛЮБОВЬ, и он желал только перед смертью урвать счастья как можно больше.
Они не торопились.
Пили сладкое вино и смотрели друг другу в глаза, говорящие больше любых слов.
Она оказалась сидящей у него на коленях. Он обнимал ее, непроизвольно охватив ладонью обжигающую сквозь ткань женскую грудь и замирал от неизведанных дотоле ощущений.
Поистине незнакомых Хамраю ощущений - те немногие женщины и Моонлав в том числе... С ними все было не так, проще, прозаичней... И очень, очень давно.
Они не торопились.
Он медленно освобождал ее из плена платья, стоя перед ней на коленях, словно пред богиней красоты, она смущенно улыбалась и гладила его черные жесткие непокорные волосы.
Было светло. Непереносимо светло, но Хамрай хотел видеть то, ради чего покинет мир.
Он видел и восхищался - она стоит того, чтобы ради нее прожить жизнь и умереть.
Он так нежно касался ее, так горячо целовал ее ноги, бедра, живот, он так восхищался ею, столько мужской силы чувствовалось в его движениях, что Аннаура почувствовала как она теряет ощущение реальности.
И для нее начинающееся действо было необыкновенном - она, считавшая, что познала искусство любви досконально, вдруг поняла, что этот удивительный рыцарь открывает ей любовь словно заново, словно не было никогда у нее близости с мужчинами. И действительно так оно и есть - все предыдущие были красивы, сильны и хороши, но они не такие... Она почувствовала, что эта ночь станет для нее Откровением. Откровением любви.