Наследник чародея. Школяр. Книга первая
Шрифт:
Захар Петрович недовольно посмотрел на нее.
— Захар Петрович! — Ольга Павловна упала на стул. — У меня ЧП!
Заведующий отделением тяжело вздохнул. В отделении коллеги называли Ольгу Павловну за глаза «человек-паника». В среднем, пару раз в неделю, а иногда и чаще у нее, с её слов, стабильно возникали ЧП. Правда, потом при проверке чрезвычайным происшествием оказывались или таракан, вылезший в палате во время обхода, или уборщица, не успевшая вымыть пол, или внезапно выскочившая у больного заурядная аллергическая сыпь на какой-нибудь пенициллин.
—
— ЧП, Захар Петрович! — воскликнула Ольга Павловна еще раз. — У меня в третьей палате все больные девочки внезапно выздоровели! Все!
— Что? — Захар Петрович ошеломленно замер. — Заходите. И дверь прикройте!
Ольга Павловна положила пачку историй болезни на приставной стол, плюхнулась на стул, не спрашивая разрешения.
— Вот, смотрите! — она открыла первую. — Клюквина Люда 10 лет, прободная язва желудка, позавчера прооперирована. Сегодня на обходе обнаружила, что у нее послеоперационный шов выглядит, как шрам годовалой давности, шовный материал весь вылез! Валялся в постели. Девочка его собрала, выложила на тумбочку. Сама она чувствует себя прекрасно, свободно ходит по палате. И ест всё подряд! Без разрешения, конечно…
— Самойлова Таня 11 лет, — продолжила она. — Открытый оскольчатый перелом левого бедра. Поступила и прооперирована три дня назад. Гипс каким-то образом снят, разломан. Девочка свободно ходит, даже бегает по палате. Шрамы выглядят как будто операцию лет десять назад сделали! И не шрамы, а ниточки какие-то!
— И еще Данилова Оксана, тоже 11 лет. Закрытая ЧМТ, сотрясение мозга. Бегает по палате, как ни в чём не бывало!
Ольга Павловна истерично бросила истории болезни на стол, схватилась руками за голову:
— Я ничего не понимаю, Захар Петрович! Так не бывает!
Захар Петрович вздохнул, подошел к Ольге Павловне поближе, аккуратно взял за плечи:
— Значит так, Ольга Павловна! Об этом, — он повернулся к столу, ткнул пальцем в истории болезни, — никому! Понятно? Всех больных завтра же на комплексное обследование! Ясно?
— Но как же так? — вскинулась Ольга Павловна. — Кстати, у Даниловой вообще диабет с детства был. А сейчас никаких признаков. Утром кровь на анализ взяли. Всё в норме!
— Ольга Павловна! — повысил голос Захар Петрович. — Спокойно! Может, у нее просто сахар упал. Завтра всех на анализы и на обследование!
Глава 2
Дом, милый дом
Меня выписали через день, в пятницу. Объявили об этом в четверг после обеда. Maman сходила к Сергею Николаевичу, благо он на работе почти каждый день сидел допоздна. Потом снова зашла ко мне в палату:
— Завтра тебя выписывают. Я за тобой приду. Пообедаешь, и домой пойдем!
— А работа?
— Отпрошусь ради такого случая!
Разумеется, maman принесла мне одежду — чистое белье, брюки из комплекта школьной формы, рубашку с коротким рукавом, сандалии.
— Ты подрос! — озадаченно сообщила maman
Для меня это тоже стало сюрпризом: рубашка напрочь отказывалась сходиться на груди, просторные брюки мало того оказались коротки (сразу вспомнил сравнение, которое любила повторять бабка в деревне — «за зайцами бегать!»), да еще и стали в обтяжку, как традиционная одежда американских скотоводов — джинсы. Пришлось идти так — брюки в обтяжку, а рубашка нараспашку.
Сергей Николаевич хмыкнул, глядя на меня, когда я зашел к нему в ординаторскую попрощаться. Я лишний раз боялся пошевелиться, вдруг швы на заднице брюках разойдутся? Что-то я разъелся совсем.
Maman с врачом остались побеседовать тет-а-тет, а меня выставили за дверь. В коридоре нарисовался Колька. Сел рядом, болтая ногами.
— А меня в понедельник выписывают! — сообщил он. — А ты где живешь?
— В Химике, — ответил я.
— Ух ты! Далеко… — протянул он. — Я в центре. У меня папка полковник милиции. У тебя телефон есть?
— Нет, — усмехнулся я. Поселок Химик считался самой дальней окраиной города, а телефоны там были установлены только в школе да в поликлинике. Ну, еще, наверное, в опорном пункте милиции. Даже в магазинах и клубе телефоны замыкались на АТС химического завода.
— Нету у меня телефона, — развел руками я.
— Запиши мой домашний! — Колька так и сказал «мой». Я хмыкнул, вытащил из сумки ручку, какую-то газету.
— Диктуй!
— 5–13–33! — сообщил парнишка. — Воронцов Николай, 17-я школа. Ну, пока!
Он махнул рукой и вприпрыжку убежал по коридору. Я даже попрощаться с ним не успел.
До дома мы добирались больше часа. Сначала минут двадцать стояли на остановке, ждали автобуса. Потом тридцать минут тряслись в набитом пассажирами «Икарусе». Чудо венгерского автопрома дымил, как паровоз. Несмотря на настежь открытые форточки и потолочные люки, в салоне стояла невыносимая духота. А во время езды по городу в салон еще и проникали выхлопные газы от вонючей солярки.
Нам с maman повезло — мы садились на конечной, поэтому хоть и не успели сесть, но заняли «козырные места» — на задней площадке возле форточки.
Основная часть пассажиров автобуса ехала до конечной, как и мы. Другой транспорт, кроме «пятёрки», на окраину города не ходил.
Наш поселок построили на окраине города в начале 50-х годов для работников химического завода — предприятия, растянувшегося вдоль трассы на несколько километров.
Первые построенные дома были шлакоблочными, двухэтажными и двухподъездными. Потом для ИТР (инженерно-технических работников) возвели в ряд шесть трехэтажных домов из красного кирпича по «сталинскому проекту». Позднее — с десяток четырехподъездных «хрущевок», потом несколько домов с комнатами «гостиничного типа» и пять общежитий. Одновременно с первыми домами выстроили школу и детсад, чуть позже еще один детсад, клуб и стадион. И тоже оба назвали «Химиками», добавив, впрочем, к названию стадиона слово «Советский».