Наследник для врага брата
Шрифт:
— Давай прекратим Вик, иначе сорвусь.
В агонии шепчет Фархад и сильно напрягает тело.
Я чувствую, как его мышцы наливаются кровью. Каменеют. Я чувствую, как тяжело Алиеву. Он у меня большой и могучий. Непрошибаемая скала не только характером. В его руках я растворяюсь. Крохотная снежинка со своим метр шестьдесят два.
В семье Росс тоже все были высокие. Отец, Женька. Даже матушка в молодости больше на топ-модель походила. Красавица моя. И брат полная ее копия. А у меня от Россов только глаза и волосы. Рост унаследовала от лохматого
— Главное, на другую не сорвись, Алиев.
— Никогда.
На выдохе рычит и вновь целует.
Всего одно слово, но меня пробирает. До дрожи. Предательской слабости в коленках. Хочется верить Фархаду. По глазам с расширенными как от кайфа зрачками вижу, что не врет. И я не вру:
— Ты прав, Фархад, это ревность.
— Кошка моя, — вторая волна пламени накрывает Алиева, становится даже страшно. — Идем в спальню.
— Мне нельзя…
— Знаю, я просто уложу тебя спать.
И ведь не врет Надменный. На правую часть постели укладывает. С невозмутимым видом, будто я не замечаю, как его член упирается в брюки, накрывает меня одеялком. Еще и края подворачивает. Чтоб теплее было.
Сам выходит из комнаты. Оцениваю охрененную широкую спину Фархада, не стесняясь, пялюсь на задницу. Р-р-р… еп твою мать…
С недавних пор я полюбила вот эти его строгие белоснежные рубашки, на смуглом рельефном теле. Жду восстановления интимного места, как соловей лета.
Я слышу шаги Фархада, он спускается вниз. В недрах дома строгим басом говорит с нянями. Он и так у меня чересчур строгий, а с посторонними людьми тем более. Фархад принимает душ, а что потом не помню. Сжимаю воздушное одеяло, проваливаюсь в пелену недосыпов и усталости.
— Вик, сына покормить нужно…
— Точно!
И только мамочки поймут. Ты двигаешься вовсе не мозгом, а на инстинктах. Посреди ночи. Не чувствуя себя, как заведенная. Мозг все еще спит, но тело прекрасно восстанавливает каждый жест.
С пустыми глазами поднимаюсь с кровати. Топаю в детскую. Тусклый свет ночника и Дилара в зеленом платке у кроватки Кармия.
— Не трогай, я сама. — осторожно беру дитя на руки. — Фархад выйди, будь любезен.
Да, я стесняюсь кормить грудью перед Алиевым. Несмотря на то что он видел тлен и похуже, когда присутствовал на родах.
Маленький разбойник радует аппетитом. Весь в мать. Я тоже пожрать не дура. Поглаживаю темные как у папашки волосы на голове сына. Кончиком пальца дотрагиваюсь носика. Кармий улыбается. Мой новый, самый ценный человек на свете. И как я жила без тебя раньше?
Под зоркий глаз няньки оставляю сына, возвращаюсь в комнату.
— Почему не спишь?
Оу, тщет… Низ живота саднит от желания. Господин айсберг без рубашки, внимательно изучает бумаги. Он не видит, как закатываются мои глаза в потолок. Как рука до боли сжимает чертов косяк его спальни. Сглатываю.
Искоса наблюдаю за Фархадом. Мистер спокойствие. Крадусь на свою половину
— Вик, подыграй завтра, пожалуйста. Притворись нежной.
— Зачем играть? — не понимаю намека, хмурюсь. — Я и так, вообще-то, нежная!
— Конечно.
Тянется через меня, задевая рукой, гасит лампу. Ох и как непривычно спать в одной кровати с Фархадом. Непривычно расслабляться в горячих объятьях убийцы. Опасно. Остро. Но, черт возьми, оно того стоит. Закрываю глаза.
— Вик…
— М?..
— Сына покормить нужно.
В каком измерении нахожусь?
Мне снились пираты и галеры с черными парусами. Я была капитаном с деревяшкой вместо ноги, пила ром. Я видела корабль и какую-то рыжую англичанку в белом платье. Я только успела отдать приказ, чтобы ее размозжили из пушки и меня разбудил тихий голос Фархада.
А дальше все то же самое что и ночью.
После кормления сына, иду в душ. Алиев куда-то испарился. Кутаюсь в халат, с мокрыми волосами спускаюсь на кухню.
— Фархад, ты что делаешь?
— Завтрак тебе готовлю, полезный. Никаких цитрусовых, Вик. Даже не думай.
Ой, ну построжься. Заулыбалась. Застеснялась. Со всем кокетливым видом усаживаюсь на высокий барный стул.
— Я думала ты на работе, как всегда.
— Взял выходной. Вик нужно позвонить твоему брату. Он тоже приглашен в дом родителей.
Глава 26
Фархад ставит передо мной миску с жижей. Будто ее кто-то уже ел и срыгнул обратно. Поддеваю ложкой слизь, а она тянется. Морщусь.
— Это что?
— Овсянка на воде.
— Уверен? А ягодки, изюмчик, орешки?
По морде вижу, что Фархад впервые готовит овсянку. Зато самый умный. Натужно улыбаюсь, чтоб не обидеть, направляю ложку в рот и горло тут же охватывает протестующим спазмом. Глотаю через силу.
— Вкусно?
— Очень. Ты, Фархад, тоже присоединяйся. Хлопушки не доставай из холодильника. Что ж зря наготовил половину кастрюли?
Шах и мат тебе, Надменный. Раздели трапезу с ближним.
Алиев не доверяет своим кулинарным способностям, но накладывает баланду в тарелку. Это не баранов на вертеле жарить. Не моргаю, щурюсь, наблюдаю, как он пробует кашу. Выплевывает в салфетку.
— Не ешь это Вик, выбирай из холодильника что хочешь.
Ха-ха.
С довольным видом иду за йогуртом и считаю себя мудрой женщиной. Себе достаю и Фархаду. А он с утра на повседневке. Только в пижамных штанах. Непривычный айсберг кажется мне таким домашним. Уютным. Если бы не замочил с десяток людей за несколько минут. Меня не крал и не запугивал.
Телефон что отдал брат, на всякий случай, в комнате. На ходу пью йогурт, поднимаюсь за трубкой и снова к Алиеву. Номер Женьки наизусть знаю и после первого гудка он принимает вызов.