Наследник для врага брата
Шрифт:
А в ответ тишина. Ничего не вижу кроме глаз отца. Пожирающих. Они угнетают. Будто я гниль, а не человек. Ничтожная шлюшка с нагулянным приплодом. Нельзя так. Слезы размывают взор, в коленях слабость. Вот-вот разревусь и точно сбегу. Невыносимо, до судорог в левом бедре.
— Добрейшего денёчка, господа!
Бойкий. Громкий голос за моими плечами будто расправил крылья. Теперь мне не страшно. За моей спиной стоит брат.
Глава 27
Женька по привычке становится так, чтобы скрыть
Это одно, удивительно другое. Женька действительно погладил фрак, мать вашу. И бабочку нацепил. На нем лакированные туфли и идеальная укладка. Росс знает толк в выпендрежничестве.
Я оборачиваю голову влево и вижу Саманту. В строгом закрытом пиджаке и юбке-карандаш бежевой. На ее шее висит тонкая нить жемчуга. Волосы собраны в гладкий низкий пучок. На каменно-холодном лице и бровь не дернется. И смотрит она на всех как на говно. Саманта знает толк высокомерие. Не зря семь лет прожила с Филатовым. Самым кальным человеком нашего города.
Душонку отпускает вмиг. Мои родные близко и теперь не так волнительно оказаться в “черном” царстве Алиева. Я не знаю каким образом, но Женька сразу вычисляет хозяина дома, с прямой спиной идет к Алиеву-старшему, первым тянет руку для приветствия. Прижимаю к себе Кармия чувствую на плече руку Фархада.
— Удивил Росс, я думал опять в драных джинсах явится.
Шепчет мне на ухо.
— Еще чего.
Фархад приветствует Саманту.
По сиреневому платку запоминаю низенькую пухлую женщину. Она мама Надменного. С фирменной свекровкиной улыбочкой подбегает ко мне. Точнее, к сыну. Тоненько причитает, все норовит разглядеть получше.
Смотри-смотри, он вылитый твой Фархадик.
Я слышу строгий бас и сначала думаю, что говорит Фархад. Поднимаю глаза и снова встречаюсь с едким взглядом отца. К столу приглашает.
Фархад и Женька отбиваются от расспросов многочисленных родственников. Гул стоит как в улье. Саманта безмолвно пресекает попытки женщин шептаться в нашу сторону с недоверием. Зухра, мама Фархада, на кураже пархает вокруг меня и сына.
И только мы с отцом будто находимся в отдельной реальности. Кидаем друг в друга взгляды-снаряды. Сглатываю, как и Карим Рашидович вздергиваю подбородок чуть поджимаю губы. Ничего личного. Я просто повторяю все его финты.
Кармий словно почувствовал мой напряг и разорался. А вообще, он редко промышляет капризами. Я снова волнуюсь, пытаюсь укачать.
— Вас же Вика, Вика зовут? — щебечет мама Фархада. — Идемте сначала наверх, уложим дитятку в тихое место.
Сквозь гул и десятки голосов Фархад тут же активизируется. С бешеными глазами подлетает к нам. Часто дышит, проверяет ребенка. Кармий как по волшебству успокаивается рядом с Фархадом.
— Виктория, все хорошо?
Да, еп твою мать, если бы не твой папаша и родственнички.
И Зухра тут же заливает в уши Фархаду дифирамбы. Вот как вам объяснить? Есть такие люди — “ти-ти-ти” все. Добренькие, аж во рту приторно. Услужливые и приветливые. Напоказ. Попробуй-ка догадайся, о чем на самом деле они думают. Здесь примерно то же самое.
Фархад с успокоением выдыхает, только успевает отстраниться, как его тут же окружают какие-то мужчины с бородами. Кто-то одет в костюмы, кто — то во льняные светлые одеяния. Вторые более набожные.
А так, будто в сериал попала наяву. Даже обстановка в доме Алиевых подобающая. Современный город, но у них фрески по стенам и росписи. Песчаные колонны. Бархатные красные диваны с золотистыми подушками. Ковры, лампады. Зухра цепляет меня за рукав платья и по темной глянцевой лестнице уводит наверх. На первом этаже едой пахнет, а здесь аромамаслами и травами жжеными.
— Вот сюда, сюда…
Толкает такую же темную дверцу. Комната непохожа на детскую. Бабка с дедом нас не очень ждали, просто поставили люльку. Она деревянная и больше походит на лодку с одной ручкой. Вся в каких-то письменах. Старомодная. Но именно такая люлька часть традиции Фархадовского менталитета. Зухра, на радость моим ушам, на секунду замолкает. Однако, за сердце хваетается. Синхронно оборачиваемся на стену справа, а за ней два почти одинаковых голоса.
— Опять ругаются.
На глазах женщины проступают слезы. Укладываю Кармия в люльку.
— Ну и что. Все ссорятся. Покричат да перестанут.
— Нет-нет. В нашем доме всегда должен быть покой.
А… ладно. Тут даже спорить бессмысленно.
Успеваю уложить Кармия до того, как дверь в комнату резко распахивается. Два взрывоопасных Алиева в строгих костюмах тайфуном залетают к нам. Не только голос и внешность объединяют мужчин. Повадки, жесты, мимика. Будто Карим Рашидович отражению в зеркале что-то доказать пытается.
Зухра скулит, а я, вообще, в шоке. Стою, держусь за люльку. Только обернувшись к нам с сыном, Фархад успокаивается. Моментально сменяет воина, на спокойного айсберга. Уверенным шагом подходит ближе. Берет Кармия на руки. Наблюдаю, как Фархад движется к постели, а родители коршунами над ним.
— Смотри.
Чуть задирает распашонку, демонстрирует родимое пятно сына. И…о… А куда же подевался злющий свекр? Пусть пока неофициальный. Надменный-старший краснеет. Расплывается в блаженной улыбке и Фархад тоже.
— Какое счастье, сын! Хвала небесам!
Хлопает в ладоши с перстнями.
— Тише, отец. Не напугай.
— Алиевы никогда ничего не боятся. Зухра неси амулет, неси подарок девушке!
Мамашка срывается на бег куда-то внутрь дома. Я прижимаю лицо к шее до состояния второго подбородка. Поднимаю брови. Мне преподносят еще одно колье и два браслета. Кармию вешают на шею непонятный оберег. Фархад не против, значит, так надо. Карим Рашидович берет на руки малыша и со своим счастливым видом и глазами горящими, на меня смотрит.