Наследник древней силы
Шрифт:
Говоря эти слова, я имел ввиду правительство. Именно правительство развязало войну и послало меня туда вместе с тысячами других парней, а теперь хотело использовать в иных своих целях. В последнее время я всё больше думал о том, что лучше работать на семью, чем на них — та хотя бы обеспечивает моё существование и неплохо так обеспечивает.
— Для начала — спасти твою шкуру, — Мария скривила рот в ухмылке.
— От таких же, как вы?
— Не стоит делать преждевременных выводов. Всё сложнее, чем ты думаешь.
— Надеюсь, ты мне всё объяснишь и как можно подробнее.
— Разумеется, —
Машина мчала по проспекту мимо чёрных высоток и неоновых огней витрин и рекламы, пестревшей чуть ли не на каждом доме. Даже сейчас, ночью, город наполняла жизнь, которая не стихала ни на минуту. Светились редкие окна квартир, ездили машины, гуляли компании молодых людей, особенно ближе к центру, где концентрировались все клубы и прочие ночные заведения. Один раз нас обогнал спортивный кабриолет, а по встречной полосе промчала группа байкеров на рычащих агрегатах. Город жил своей жизнью, пребывая в полном неведении того, что происходит на задворках и какие интриги плетутся в высших кругах. Его сытое благополучие оставалось непоколебимым, и хотелось верить, что так оно будет и впредь.
Свернув с Псковского проспекта на Орловскую улицу, мы миновали пятьдесят третий дом и через два квартала заехали на подземную стоянку ещё одной высотки.
— Зайдёшь в гости? — спросила Мария, глуша мотор.
— У меня есть выбор?
— Есть, но альтернатива тебя не обрадует. Возвращаться в поместье сегодня небезопасно. Да и кто нудел всю дорогу, что ему ничего не понятно и нужно объяснение?
Я согласился — нечего другого не оставалось.
Квартира находилась на двадцатом этаже. Тут имелись две спальни и большой зал, но личных вещей я не заметил, как будто здесь никто не жил.
— Твоя конспиративная квартира? — спросил я, осматривая общий зал с диванами, креслами и стеклянным столиком. — Неплохо устроилась.
— Что-то вроде запасного варианта, — сказала Мария. — Ночь проведёшь здесь. Тут тебе ничего не угрожает. Твоих мы скинули возле пятьдесят третьего дома. Они следили за твоей машиной и теперь думают, что ты заночевал там. С УВР мы разобрались. Они пошлют ещё людей, но не сейчас. Да и следят они, главным образом, за мной. Давно пора было их проучить. В общем, дальше — не твоя забота. Иди умойся. Ты весь в крови.
Лицо и руки мои действительно были запачканы кровью, которую не удалось до конца стереть платком. Забрызгался и пиджак, и я его снял. Умывшись, я отправился в большую комнату и устроился на диване. Вскоре с кухни пришла Мария и принесла две бутылки пива.
— Угощайся, — она устроилась на кресло напротив и поставила бутылки на стеклянный стол, где уже лежала открывалка. — Холодное.
Холодное пиво освежило мою пересохшую глотку. То ли от физической активности, то ли нервного напряжения, но пить хотелось ужасно. Мария устроилась в кресле напротив, закинула ногу за ногу и взяла вторую бутыль. Теперь она была без пиджака, очков и кобуры. На её красной блузке виднелись четыре пулевых отверстия.
— Ну вот, кажется, пришла пора раскрыть карты, — Мария открыла другую бутыль и приложилась к горлышку. — Только скажи для начала, а то меня любопытство гложет: зачем ездил в Старую Руссу?
— А вы, я смотрю, уже осведомлены. Тогда зачем спрашиваешь? Ваши ребята мне в пятницу уже намекнули, чтобы я не лез, куда не стоит.
— Наши? — Мария удивлённо скривила рот и покачала головой. — Нет, наши с тобой не разговаривали.
— А кто те два парня с фиолетовыми глазами, которые подошли ко мне в парке?
Мария в недоумении посмотрела:
— Разве к тебе в парке кто-то подходил? Что за люди с фиолетовыми глазами?
— Ты не в курсе?
— Мой агент доложил, что ты дремал в парке на лавочке полтора часа, а потом поехал в гостиницу.
— Кажется, ваш агент кое-что проглядел.
— Не исключено. Но записи с камер подтверждают его слова.
Теперь пришла моя очередь удивлённо смотреть на Марию. Что она городит? Ко мне подходили два человека — я видел их, разговаривал с ними. Или они — тоже галлюцинация?
— Так что за дело тебя туда привело? — повторило вопрос Оболенская.
— Извини, ГСБ не касается то, куда и по каким делам я езжу.
— Ладно, оставим этот вопрос. Ты узнал, как члены твоей семьи относятся к отделению Новгорода?
— Кажется, мне ещё не доверяют такие дела. Ничего не узнал. И я тут не для того, чтобы меня допрашивали.
— Просто пытаюсь понять, могут ли у нас возникнуть дополнительные проблемы.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ладно, не буду тебя томить. Завтра утром в особняк Борецких нагрянет УВР. Они арестуют Николая. В то же время будет произведён арест других членов рода Востряковых по всему Новгороду. Кого именно возьму, точно неизвестно — предположительно, арестуют руководство компании «Север» и «НовАрмы», возможно — весь семейный совет. Обвинение уже выдвинуто и ордера подписаны. Твою семью обвиняют в государственной измене, а если точнее, в поставках оружия повстанцам в Волыни, сотрудничестве с польско-литовской разведкой и пособничестве врагу.
— Вот те на! — не удержал я удивления.
— Поэтому я и привезла тебя сюда, — продолжила Мария. — Мы считаем, УВР может арестовать тебя тоже. Не обязательно, что это случится — просто мера предосторожности. Мы точно не знаем, кого в списках, но под горячую руку им лучше не попадаться. Переждёшь облаву здесь. Завтра станет ясно, можно ли возвращаться домой. Тогда и решим, как быть дальше.
— Востряковы помогают повстанцам? — спросил я.
— Мы не знаем точно, насколько правдивы обвинения. Истинная причина другая. Есть люди, которые копают под твою семью и они подключили УВР, чтобы надавить на вас.
— Голицыны, — догадался я. — Вот же хитрые суки!
— Да. Убийство главы семейства не помогло, и они решили пойти иным путём. Не знаю, закончится ли дело реальными сроками или нет. Скорее всего, это зависит от того, продолжит ли упорствовать Николай или отдаст им то, что они хотят.
Я покачал головой, мысленно поражаясь тому, с какой неожиданной стороны ударил недруг. Ведь действительно, открытые убийства не ведут ни к чему хорошему. Они вносят ненужные раздор и сумятицу. А сейчас, когда Союз на грани развала, могут иметь очень неприятные последствия. Вот Голицыны, видимо, и решили действовать через официальные каналы.