Наследник судьбы
Шрифт:
– Много всяких войн, особенно в первый период. Но Исход был раньше, чем думаешь, тут ты ошибся. Собственно, двадцатый век – это незадолго до Исхода… хотя, может быть, это я ошибаюсь. Как я понимаю, нас разделяют восемьсот лет, а попасть нам нужно в середину этого столетия. Суть операции заключается в следующем: мы высаживаемся посреди большой и серьезной войны и занимаемся грабежом, простым и банальным – произведения искусства, кое-какие раритеты той эпохи. Самое главное – не увлекаться. Много нам не нужно.
– Тут есть одна деталь, Тор. Я прекрасно понял твою мысль, но: как мы объясним происхождение раритетов – это раз, и два: спецы признают их подлинными только в том случае, если их возраст будет соответствовать истинному…
– Я понял, – махнул рукой Королев. – Ты что же, считаешь имперского маршала идиотом? Думаешь, он этого не учел? Барт, все это продумано еще до нас. План операции разработан с тщательностью имперского генштаба, нам остается только его выполнить. Похищенное мы спрячем на внешнем спутнике. На борту линкора имеется довольно вместительная консервационная капсула, рассчитанная на две тысячи лет – спецзаказ, между прочим, гордись. Вернувшись в свое время, мы эту капсулу преспокойно заберем – и пожалуйста, вот тебе и совпадение возраста, любая экспертиза подтвердит… а?
– Гениально. Действительно, даже очень небольшая партия подобного товара будет стоить таких денег, что нам хватит на закупку целого флота. Гениально, Тор! Ну почему твой дедуля сам себя не законсервировал в качестве приложения к наследству!
– Это еще не все, – довольно ухмыльнулся Торвард. – В конце двадцатого столетия мы должны продать кое-что свое – этот товар находится на борту «Валькирии» – и закупить крупную партию ручного оружия того времени.
– А это еще на кой черт?
– Оно использует механический принцип поражения цели. В некоторых случаях старинная пукалка сможет пробить противолучевую защиту… серьезно.
– Гм, вот это уже, по-моему, полнейшая шизофрения. Впрочем, ладно – разберемся. Каким товаром нам предстоит торговать на Земле? Я надеюсь, не сверхсветовыми ускорителями?
– Нет. Это какие-то очень твердые камушки – я не разбираюсь в драгоценностях, да это, собственно, и не драгоценность. Алмаз – ты знаешь, что это за хреновина? Это что, какое-то сырье?
– Алмаз? Да нет, не сырье… а, погоди! В самом деле, когда-то он считался драгоценным камнем. Может быть, в те времена алмазы стоили хороших денег? Вообще это, по-моему, один из метаморфов углерода – а возможно, я опять ошибаюсь?
Торвард пожал плечами и отломил от лежащего на тарелке бисквита крохотный кусочек.
– В ту большую войну, говорят, много чего пропало. Выходит, это что-то «пропало» в наши руки.
– Вот об этом не надо, – отмахнулся Ровольт. – Не надо… а то я начну задумываться о неизбежности предначертанного Судьбой. Давай закроем эту тему. И вообще – хотелось бы вздремнуть хоть пару часиков.
– До подъема как раз два часа и осталось… иди. В половине девятого по бортовому зайдешь ко мне, а?
– Договорились…
Проводив своего помощника, Торвард уселся в глубокое кресло в дальнем углу гостиной и задумался. Спать ему не хотелось, да и смысла не было укладываться на два часа. Кошмарная смерть Лумиса потрясла его. Всегда спокойный, неправдоподобно честный сержант был его единственным другом в последние годы службы. Когда-то он вынес раненого Королева из-под огня – и теперь Торвард считал необходимым возвратить ему старый долг, пускай даже после его смерти.
Приступ ярости прошел, и странное дело – ненависти к Хэмпфри он не ощущал: мерзавец должен был умереть… просто умереть, этого требовала элементарная справедливость. Его милость Светлейший Лорд Хэмпфри ищет недостойного раба своего? Что ж, ничтожный сам придет к своему господину. Придет, окутанный пламенем, и придет не один. Скоро, скоро над витыми башнями ленных гнезд ублюдка зависнут сотни страшных черных птиц, сея ужас и боль, и спасения Светлейшему ждать будет неоткуда. Запылают в ночи изящные галереи, утонут в огненном буране бассейны и парки, по скользким от крови коридорам затянутые в черное люди поволокут визжащих от ужаса женщин. И жуткой потусторонней тенью встанет среди огня фигура того, кого выжившие назовут потом Черным Бароном.
Думать о Хэмпфри Торварду не хотелось. Месть была священной необходимостью, но ничего приятного она в себе не несла. Да и вообще… Мозг Торварда никогда не был перегружен обилием эмоций, а уж в последние месяцы и подавно: голова работала, словно баллистический компьютер, беспрестанно высчитывая наиболее вероятные точки поражения со стороны противника и наиболее приемлемые траектории собственных залпов. Он думал о предстоящем прыжке в прошлое, о довольно сложной операции, которую предстояло провести в самом конце того бесноватого века на общей прародине – Земле. Он должен был отыскать выходы на крупных тамошних гангстеров и обменять дурацкие сверкающие камешки на допотопное оружие, стреляющее кусками цветного металла, используя при этом малопроизводительный принцип теплового расширения. Он думал о том, что одной детали – самой странной детали – Ровольт не знает. И не узнает, потому что дед, похоже, все-таки переборщил со своим сновидением, и уж об этом-то Ровольту знать ни к чему.
Торвард пытался понять, для чего это нужно, каким, наконец, образом это может произойти, – но что он мог знать? Он знал лишь одно: там, в самом конце двадцатого века, ему суждено встретить женщину, которая каким-то неведомым ему образом сыграет решающую роль в алогичной драме его судьбы. Еще он знал, как эта женщина должна будет выглядеть, – и больше он не знал ничего…
Глава 2
Грузовик пришел незадолго до обеда. Сажали его долго – пилоты лишь с третьей попытки смогли втиснуть аляповатую бочкообразную машину в узкую горловину затерянной меж скал площадки по соседству с плато, на котором стояла «Валькирия».
Людей – девяносто человек – приняли четыре мощных десантных бота: перемахнув через скальную гряду, они спустились под бортом линкора. Боты вели Ровольт, Мерсар, Гот и Кейнкросс. Торвард, затянутый в неизменно черный камзол, ждал у трапа в компании Пройсса и Борзенца.
Из приземлившихся «Тандерчифов» на белое плато выпрыгивали все новые и новые люди. Ровольт, оправляя на бедрах широкий пояс с кобурой, подал команду строиться и подошел к трапу.
– Все в порядке, Тор, – доложил он. – Они дошли без происшествий. Это уже какая-то сила, как ты считаешь?
Королев молча кивнул. Он смотрел на усталых людей, на обветренные мужественные физиономии кадровых вояк, на холеные породистые лица аристократов. Это были его люди, всем им предстояло идти нелегким путем, который укажет жилистая рука человека в черном наряде, – его путем. И всматриваясь в такие разные – молодые и не очень, мужские и женские – глаза, Торвард пытался понять, что же привело этих людей сюда, к трапу его пиратского линкора. Что заставит их сесть в тесные колбы боевых рубок, что поведет их в бой: страх, отчаяние, боль? Или, быть может, просто авантюризм, жажда приключений, власти и почестей? В сущности, его устраивало и то и другое, но он прекрасно знал, что рано или поздно среди его людей окажутся и те, кто… Он знал это и хотел быть к этому готовым.