Наследник
Шрифт:
— Организовать неуязвимую к индивидуальным террористическим актам систему управления стратегическими ядерными силами непросто, но возможно, — задумчиво произнес Руге. — Генрих, что-то в этом описанном вами плане не складывается. Должен быть еще какой-то неучтенный нами фактор, который не позволит применить наше атомное оружие. Что-то такое, неожиданное и непредвиденное. В военной части плана я такого не нахожу.
— И в политической тоже, — подтвердил догадку адмирала Мюллер. — Вы точно вычислили тот самый вопрос, который мучает меня. Именно поэтому я и борюсь за максимальную координацию усилий всех наших служб. Нет смысла играть в бюрократические игры, стоя у края пропасти. Надо искать этот «фактор Икс».
— Поэтично, — с удивлением посмотрел на генерала не ожидавший такого
— Литература была моим любимым школьным предметом, — осклабился Мюллер. — Но к делу…
— Эрвина я уговорю, — подумав мгновение, согласился Рунге. — Опасность для Рейха весьма вероятна и он пойдет на более тесное сотрудничество. Но, Генрих, вам придется передать мне ваш меморандум с доказательствами существования этого плана. Иначе Лахузен мне не поверит. С Кай-Уве и Буркхардом разговаривайте сами…
— Да, их и Его Величество кайзера предупредить необходимо и срочно предупредить, — согласился Мюллер. — Моя аудиенция назначена на завтра. А с Мюллер-Гильтебрандом и фон Хасселем разговаривать все-таки вам. Не моя компетенция, Фридрих, уж извините. Все необходимые документы у меня в машине, в трех экземплярах. Думаю, предупреждать вас о конфиденциальности полученной информации нет необходимости, — пошутил он.
— Если есть желание — принесите бланк подписки, я заполню, — отшутился Руге. — Но, черт возьми и задачу же вы задали, генерал, — добавил он задумчиво. — Что же придумали эти хитрые островные обезьяны?[5]
— Опасаюсь, Фридрих, что придумали нечто такое, что нормальному человеку и в голову не придет, — ответил Мюллер. — Очень опасаюсь…
Британская империя. Лондон. Клуб «Уайт’с». Сентябрь 1962 г.
Перефразируя старинную римскую поговорку, император Священной Римской Империи Фердинанд I сказал: «Pereat mundis, et fiat justicia[6]». Полностью соглашаясь с этой латинской поговоркой, англичане могли дополнить ее другой: «Пусть сгинет мир, но уцелеет мой клуб». Действительно, какие бы пертурбации не происходили в мире, как бы не теряла Британия свои позиции, ничто не могло заставить англичан отказаться от посещения своего клуба.
Вот и клуб «Уайт’с» нисколько не изменился с того самого года, когда в нем впервые вместо свечей включили электрические лампочки. Как не изменились и его посетители. Представители элиты, пятеро из которых как раз заняли карточную комнату для приватного разговора.
Причем, узнай о том, кто собрался и для чего, многие разведки мира отправили бы туда самых лучших агентов, которые бы любым путем постарались подслушать разговор. Потому что в комнате, получившей свое название от висящей на стене карты мира, встретились постоянные заместители важнейших министров и начальников департаментов Британской империи, а также личный советник Георга Седьмого. Компания подобралась колоритная, широко известная в узких кругах «кембриджская пятерка». Родившийся в бурлящей мятежами Индии Гарольд Филби из секретной разведывательной службы SIS, выходец из Шотландии, полковник морской специальной лодочной службы[7] Алистер МакЛин, дипломат и светский денди — тонняга[8] коренной лондонец Дональд Маклейн, гений финансового мира, лучший друг миллиардера Виктора Ротшильда Гай Фрэнсис де Монси Бёрджесс из Корнуолла, и, наконец, профессор Энтони Блант, советник короля.
На самом деле в Кембридже учились только четверо из них. Пятый, МакЛин, постоянный заместитель министра обороны, те, познакомился с друзьями позднее. Но тоже, как ни удивительно, в Кембридже.
— Джентльмены, я пригласил вас на встречу, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — убедившись, что двери закрыты и все заняли места за столом, сообщил собравший их на встречу постоянный заместитель главы СИС, Гарольд Филби.
— К нам едет ревизор, — не смог удержаться от понятной всем шутки Дональд Маклейн. Все, кто закончили Тринити-колледж в Кембридже и изучали историю литературы, шутку оценили сразу. Алистер сообразил немногим позднее. Вообще, МакЛин сам писал и даже выпустил пару романов о флоте, поэтому быстро вспомнил произведение из которого позаимствовал свое вступление Филби.
— Намного хуже, джентльмены, — не принял шутку
— Обвинить нас они не смогут, работаем через несколько посредников. К тому же везде, если начать искать инициаторов, обнаружится, что все организовали и финансировали наши кузены, — отметил Гай Берджес, постоянный заместитель государственного казначея. — Поэтому единственное, что тевтоны и русские могут сделать, это помешать выполнению некоторых пунктов или замедлить их выполнение.
— А что в этом такого, чтобы ты переживал и заставил думать об этом нас? — удивился сообщению Гарольда хранитель картинной галереи короля, профессор и член Британской академии, а заодно и лучший друг Его Величества, сэр Энтони Блант. — Даже если что-то откопают, мы же не по одному направлению действуем. Перенацелим основные усилия на другой участок… Нет, подождите-ка. Понял. Не о том мы думаем, джентльмены. Немцы и русские, обнаружив, что все угрозы нацелены только на них, могут забыть о разногласиях и, как Великую Войну, действовать вместе. А такой союз нам, даже вместе с кузенами, в прямой конфронтации не одолеть. Черт побери! Столько времени и усилий потратить на то, чтобы расстроить этот союз… — за столом воцарилась тишина. Собеседники обдумывали новую идею королевского советника.
— В экономическом отношении союз Германии и России будет превосходить нас с кузенами. У нас девять процентов мирового промышленного производства, у кузенов двадцать один, у Германии двадцать два, у русских восемнадцать. Италия со своими пятью процентами их поддержит. И у противника получается полуторное превосходство. Если же учитывать золотые запасы и финансовые резервы, то в этом вопросе превосходство у континентального союза как минимум двойное, — заметил Бёрджесс. — Учтите также, джентльмены, что долго использовать чрезвычайные бюджеты состояние наших финансов не позволит…
— С вооруженными силами ситуация не лучше, — дополнил его МакЛин. — По авианосцам можно констатировать равенство сил. Имеется на настоящее время четыре наших и десять американских против шести русских и восьми германских. Но это если не учитывать того, что русские и германские корабли превосходят наши по водоизмещению и, следовательно, по числу самолетов на палубе. Зато по стратегическим бомбардировщикам наше преимущество неоспоримо, благодаря кузенам — семьсот девяносто восемь против четырех сотен германо-русских. Но вот по баллистическим ракетам с атомными боеголовками они имеют полное превосходство. У нас к концу года будет восемнадцать, у кузенов имеется сто восемьдесят одна, еще двадцать они введут к концу года. Противники, по данным разведки, имеют до пятисот ракет, из них около двухсот тридцати — русские[11]. По тактической авиации и сухопутным войскам соотношение еще хуже…