Наследник
Шрифт:
Пришлось вставать, натягивать тренировочные штаны с футболкой и идти на кухню, выяснять, что приключилось – всхлипывания и приглушенные голоса слышались именно оттуда. В висках гудит, колени подрагивают, общее самочувствие оставляет желать лучшего, а тут еще новая неведомая проблема… Сколько же можно, кто ответит?
Так и есть. Вся компания в сборе. Выглядящий злым и не выспавшимся Серега уселся на подоконник, озабоченная Наталья возится у газовой плиты, движения нервные. Гончаров, наоборот – образец невозмутимости, попивает чай из фарфоровой чашки Людмилы Владимировны.
В центре всеобщего внимания находилась зареванная красноглазая Алёна, поминутно вытиравшая нос бумажными салфетками. На вошедшего Славика посмотрела взглядом побитой собаки, отвернулась и снова начала шмыгать носом.
Что происходит, черт побери? Откуда она здесь? Прилетела из Лондона? Почему выглядит, как героиня греческой трагедии?
От высокомерной, уверенной в себе девицы и следа не осталось, Алёну будто подменили: растрепанная, несчастная и подавленная. Кто-то из родных умер, что ли?
– Слава, садись, наливай чай, – хладнокровно сказал Гончаров. – У нас чрезвычайная ситуация.
– Вся моя жизнь теперь одна большая чрезвычайная ситуация, – хрипло ответил Славик. – Почему остальным должно быть лучше?
– Скотина! – выкрикнула Алёна и закрыла лицо ладонями. Ее начало сотрясать от сдавленного плача.
– Ее уволили, – подал голос Серега. – Без объяснения причин. И выперли из Англии в двадцать четыре часа как нежелательную персону.
– Это еще не все, – дополнил Владимир Платонович. – Исчезли все деньги с кредитной карточки и банковского счета, больше ста тысяч фунтов стерлингов, немалая сумма. Карьера рухнула. Из жилья в Питере осталась однокомнатная квартира, где живет бабушка… Очень похоже, что в случившемся виновны мы и никто больше.
– Мы? – переспросил Славик, соображавший поутру на удивление туго. – Отчего?
– Оттого, что Алёна Дмитриевна по твоей просьбе начала проявлять любопытство в областях, где людям непосвященным делать абсолютно нечего.
– Дверь? – догадался Славик.
– Не только. Дверьми интересуются не одни лишь аргусы. Есть и другие… кхм… люди и структуры.
Гончаров, как человек с крепкими нервами и не страдающий излишней эмоциональностью, изложил краткую версию происшедшего – сама Алёна объяснялась уже четвертый час, с того момента, как Серега с Натальей встретили ее в аэропорту. Оказалось, что филологессу спешно вызвали в лондонский офис не просто так, а в связи с возбужденным служебным расследованием – нарушение корпоративной этики, незаконное получение конфиденциальной информации, противоправный доступ к финансовым документам, вмешательство в прайваси и еще десяток похожих грехов – кто-то умудрился отследить ее запросы через закрытые сети, включая внутренние сервисы компании Google, предназначенные исключительно для высшего руководства.
По совокупности все это тянуло на тюремный срок (привлекли даже Скотланд-Ярд!), однако доказательств материальной заинтересованности не было: Алёна не перевела на свой счет ни пенни, прямых убытков никто не потерпел, а потому обошлось лишь тихим увольнением фактически с «волчьим билетом» – после эдакого афронта тебя и сисадмином в фирму по продаже цветочных горшков не возьмут, англосаксы на служебной этике помешаны.
То, что расследование было инспирировано извне, сомнений не оставалось. Специалисты Google иногда позволяли себе и не такие выкрутасы, но обычно им втихомолку грозили пальчиком за закрытыми дверями роскошных кабинетов и отпускали с миром: профессионалы ценятся высоко, замену им найти трудно, да и незачем выносить сор из избы. Огласка повредит репутации фирмы. Здесь же, как видно, пригрозили именно оглаской и в Лондоне были вынуждены пойти на неприятный шаг – начать собственное дознание плюс обратиться в полицию.
Ладно бы следствие, но пока заседали внутренние комиссии и полицейские строчили протоколы, Алёну постигли куда более существенные неприятности – исчезли все сбережения, а менеджеры банка только руками разводили: исходно на вашем счету было всего пятьсот фунтов стерлингов с небольшим, вот история операций! Обязательное заявление в министерство внутренних дел ничего не дало – разумеется, полисмены поверили банку. В конце недели Алёну выселили из квартиры, как неплатежеспособного постояльца, пришлось перебраться в мотель и надеяться, что эти чудовищные недоразумения будут вскоре разрешены…
Вчера днем Алёну вызвали в Форейн-офис, где чиновник вручил ей постановление о лишении визы и вида на жительство. Основание – противоправная деятельность на территории Великобритании, вот полицейский отчет о ваших художествах в компании Google. Сообщение в посольство Российской Федерации отправлено. Вам предлагается немедленно вернуться на родину. В противном случае – уголовное преследование.
Оставшихся денег едва хватило на авиабилет и звонок Наталье.
Вот и все, собственно говоря.
– Вырисовывается редкостно некрасивый сюжет, – спокойно вещал Гончаров. – Я отлично знаком с европейской юриспруденцией, да и Алёна Дмитриевна наверняка тоже – спишем ее растерянность на тяжелый стресс, не каждому такое выпадает…
Славик посмотрел на Владимира Платоновича озадаченно. Ах вот значит как? Увольнение из престижной фирмы и исчезновение бабок со счета – это тяжелый стресс, а неделя в IX веке с диковатыми данирами, жуткими лесными чудовищами и славянами образца тысячедвухсотлетней давности, надо думать, сравнимо с мирным пикником на берегу озера в Кавголово?
– Судебного процесса не было, обвинительный приговор не вынесен, – продолжал гость из Мюнхена. – Высылать из страны только по решению внутрикорпоративной комиссии и на базе полицейского дознания, не установившего состав преступления и корыстных мотивов – это нонсенс, нарушение всех возможных законов. И потенциальная возможность для обращения в Страсбургский международный суд, процесс будет выигран гарантированно. Но будет ли, вот вопрос?
– Вы к чему клоните? – спросил внимательно слушавший Гончарова Серега.
– Это же очевидно: задействованы скрытые механизмы. Использовано чье-то влияние в министерстве иностранных дел, связи в банках, средствах массовой информации… Алёну примерно наказали, прозрачно намекнув: не влезай, не интересуйся, забудь навсегда. Иначе – будет хуже.
– Хуже? – Алёна испуганно уставилась на Владимира Платоновича. – То есть как хуже? Они мне жизнь сломали!
– Это вы бросьте, вы молоды, образованны, активны, солидный опыт… Еще многое успеете, – прикрикнул Гончаров. – Плакать надо будет не из-за «сломанной жизни», а в случае, если жизнь у вас отнимут.