Наследники Борджиа
Шрифт:
— Ларец открылся, — сообщил он, бледный как полотно, — искры испускает, белый пламень льет..
— На стены! На стены! — раздался вдруг душераздирающий крик одного из ратников.
Опомнившись, князь Григорий кинулся на Свиточную башню. Под стенами монастыря цепями в три ряда стояли серые фигуры в балахонах, опоясанных веревками, и низко надвинутых капюшонах. Чуть впереди виднелся закованный в черные доспехи всадник на высоком скакуне с огненной гривой. В руке он держал кроваво-пылающий крест. Длинные черные волосы его свободно вились по ветру. А на шлеме его и на щите, привязанных к седлу, клубилось множество ползучих гадов.
— Дух Синеуса-язычника восстал, дабы отвратить
Три инока сразу же кинулись на колокольню. Вскоре раздались первые надрывные вздохи колоколов, и полился над округой плач, полный тревоги, печали и праведного гнева. От страха ни жив ни мертв Феофан осторожно вынес из Успенского храма икону Одигитрии. Геласий с поклоном принял ее из рук послушника. Осенив себя трехперстием, прижал Богоматерь к груди и смело шагнул один-одинешенек навстречу адскому войску. Тысячи белокрылых стрел ринулись на него, но просвистели мимо. Оставив дымящиеся следы на куполах храмов, шипя, попадали в протекающую по территории монастыря речку и обратились в отвратительных двуглавых гадюк. Монахи и крестьяне попрятались, кто куда успел, и затаив дыхание, следили за отважным священником.
Отец Геласий не остановился, он продолжал идти навстречу бесам. Новый рой стрел устремился на него. И снова — мимо. Тогда возглавлявший демонову рать всадник остановился над стеной и воздел над головой копье ослепляющей яркости. В ответ Геласий поднял икону. Мгновение они стояли друг против друга, свет и тьма, и клубящийся зловониями чад разделял их, как море отверженных и погибших надежд. Всадник приподнялся в седле. Еще мгновение — и он пошлет смертоносное копье в иеромонаха. И тут — кто бы мог подумать? — никогда не отличавшийся храбростью послушник Феофан кинулся вперед, чтобы заслонить собой батюшку, и дьявольское копье пронзило его насквозь, оставив обожженные дыры величиной с крупное яблоко с обеих сторон его тощего тщедушного тельца. Потрясенные гибелью юноши, монахи и крестьяне, оставшиеся в монастыре, как один кинулись на стены, забрасывая бесов камнями, осыпая стрелами из луков, что князь Григорий раздал из арсенала накануне. Раздались беспорядочные выстрелы из пищалей, заговорила артиллерия, засвистели ядра.
Кое-где дошли и до рукопашной схватки. Молодцеватый удалец Макар, что имел кузницу в соседней деревне, запросто схватил за загривок двух чертенят, по одному в каждую руку, и как ни дергали они своими когтистыми ножками, больно стукнул их лбами, да и выбросил в озеро. И так еще парочку, а затем еще…
— Лети, лети, бесово отродье! — с удовольствием приговаривал кузнец, выплевывая набившиеся в рот клочья золы, которые как пух вились вокруг диавольских воинов. — Неча по чужим домам лазить! Не про тебя тута столы накрыли! Вот, прости Господи, навязались, от работы ладной отрывают! — И прихватив в могучий кулак облезлого коричневатого бесенка, поднял его перед собой: — Дай-ка взглянуть в твою морду, тварь. Где ж это ты так набедокурил, что тебе и шерсти-то порядочной не досталось, так, клочья одни?
Демон отчаянно дергал лапами и угрожающе верещал, скаля желтые тупые клыки и сверкая черными глазенками с кровавым отблеском. Он старался
— Ну что, думал, напужал меня? — рассердился Макар. — Размахался своей палочкой! А ну, получай! — И, повернув бесенка задом, кузнец со всей силы ударил сапогом под его тонкий крысиный хвост. С оглушительным визгом бесенок пулей вылетел во тьму.
Вскоре стало очевидным, что пушки да пищали не наносят демоновой рати никакого вреда. Однако дух сопротивления и готовность защитников монастыря жертвовать собой заставили бесов отступить. Венценосный всадник поворотил коня. Черная туча люциферовых слуг попятилась, и над озером проглянул первый ясный клочок неба с осколками солнечных лучиков на нем.
Иеромонах Геласий осторожно внес тело Феофана в Успенский собор, постелил оставшуюся от богослужения фелонь на пол, положил юношу перед иконами, зажег свечи над ним. Погруженный в свою скорбь, он не заметил, как завеса алтаря, закрывающая вход в ризницу качнулась и слегка отодвинулась. Золотистое видение женщины выскользнуло из-за червчатой парчи и застыло за спиной иеромонаха, глядя на лежащее перед алтарем бездыханное тело послушника. Снова донесся перезвон арфы. Воздух в церкви наполнился нежным благоуханием ландыша. Геласий порывисто обернулся. Но не дав ему вымолвить ни слова, видение быстро перенеслось вперед и, покружив, склонилось над Феофаном. Волшебные золотые песчинки упали на кровавый след копья в середине груди убиенного. Рана побледнела и вскоре исчезла без следа.
— Переверни его, — влилась в сознание Геласие тихая просьба чудотворницы. Не раздумывая, он наклонился и повернул Феофана спиной вверх. Видение снова обсыпало юношу своими чародейскими блесками. И второе ранение зажило также быстро. Затем таинственная колдунья накрыла юношу своим сияющим плащом, на котором проглядывал алый крест, и, с мгновение удержав, тут же сдернула его. Сумрак вокруг внезапно приобрел нежно-лиловый оттенок.
— Подойди к нему, — прошептало Геласию видение. Иеромонах приблизился. Почерневшее лицо послушника, на котором уже лежала неизгладимая печать небытия, вдруг просветлело, щеки покрылись румянцем, а веки задрожали. Он начал дышать.
— Спеши на башню, — донеслось до Геласия повеление благодетельницы, — оставь его мне…
— Кто ты, дева? Как отблагодарить мне тебя? — так же мысленно воззвал пораженный Геласий к спасительнице.
— Господь Един, — прилетел к нему ее легкий вздох, — верни мою душу, кюре…
— Кому ж вернуть и где она спрятана? — спросил он, не понимая.
Видение печально промолчало и тут же исчезло.
Вот что грусть мою обманет:Знаю, верность он блюдет.Ветер сладостный нагрянетИз краев, где встречи ждет,Тот, который сердце манит…