Наследники исчезнувших империй
Шрифт:
— Слышь, мужик, ты оружие-то брось, а рученьки блудливые подними. Не то бить я тебя буду долго и больно, — голос Игоря был абсолютно спокойным. — Ты что, не слышал? Быстро, урод!
Что хотел ответил Магистр, так и осталось тайной, поскольку Адалия, придя в себя от неожиданности, не впала в панику. Вместо традиционного для женщины визга, она сделала то, чего от нее меньше всего ожидали, причем не только Магистр, но и Эспозио с Игорем. В тот момент, когда пистолет дернулся, чуть-чуть отклоняясь от ее шеи, она внезапно коротко и резко взмахнула ногой вверх. Растяжке ее мог бы, пожалуй, позавидовать и профессиональный гимнаст, потому что достать носком тяжелого ботинка
Вскочили они одновременно. Жестом остановив Эспозио, сунувшегося было к ним, Игорь бросил:
— Я сам.
Больше он ни слова не сказал — берег дыхание и не хотел отвлекаться. Мягко, словно по стеклу, двинулся вперед, а навстречу ему, приседая в странной низкой стойке, скользнул Магистр.
Готовили этого человека, конечно, хорошо, но это была не армия и, тем более, не спецслужбы. Никаких имплантов у него не было — были скорость и хорошо наработанные рефлексы, частично подавленные наетыми телесами. Похоже, кто-то всерьез учил его каратэ или еще чему-то из восточных единоборств. Точно Игорь сказать бы не взялся — больно уж экзотический стиль исповедовал его противник, но, в любом случае, прыгать в кимоно по татами, сгоняя избыток веса, и драться за свою жизнь — вещи совершенно разные. Пять секунд спустя Магистр уже выл, катаясь по земле и прижимая к себе вырванную из сустава руку. Армейский рукопашный бой — это не шутки, а жесткая и эффективная система. С неожиданной для самого себя злобой врезав ему пару раз ногой под ребра, Игорь рывком поставил противника на ноги и точно так же, рывком, вправил ему плечо. Тот опять взвыл и осел.
— Ты как? — подскочил сзади Эспозио.
— Нормально, что мне сделается. Тащите его в дом и прицепите там к чему-нибудь.
— Может, к столбу, как в тот раз?
— Можно бы, да вечер уже, а ночью его съедят… Стоп, давай сюда скотч.
Хорошенько запеленав Магистра, Игорь протащил его через двор к погребу. Сделал в свое время, да так ни разу и не использовал. С усилием откинув тяжелую крышку, он сбросил Магистра вниз. Судя по оханью, шею тот себе не свернул, и это радовало, а судя по раздавшейся затем брани, в себя от удара пришел моментально.
— Значит так, — негромко, но четко, тщательно выговаривая слова, сказал ему Игорь. — До утра сидишь, думаешь. Утром будем разговаривать. Не договоримся — порежу тебя ломтиками и все равно вытрясу информацию, договоримся — видно будет. Думай, чем купишь свою жизнь.
С этими словами он захлопнул крышку, прервав донесшийся снизу поток ругани — звукоизоляция была неплохой. Задвинул тяжелый засов, подумал — и добавил к этому неподъемную деревянную колоду. Уж больно шустрый клиент
Вечером он, плотно наевшийся и чисто вымытый, сидел на скале, над берегом, свесив ноги. Зверье сюда не заходило — оно вообще неглупое. Это к стоящему на отшибе столбу кто-нибудь мог еще подобраться, а сюда — ни-ни. Так что теплый и неожиданно свободный вечер можно было посвятить сидению на берегу и смотрению на звезды. Романтиком Игорь не был, но вот так сидеть любил. Еще он очень хотел научиться рисовать, чтобы хоть раз в жизни запечатлеть то, что увидел. Увы, это ему было не дано, приходилось довольствоваться фотографией.
Легким шагам за спиной он не удивился, только подвинулся чуть в сторону, чтобы подошедшему, точнее, подошедшей хватило места на расстеленной куртке. Сидеть на голых камнях — идея не из лучших, сам не заметишь, как застудишь что-нибудь важное для организма.
Адалия устроилась рядом, с интересом посмотрела вверх.
— Как красиво сегодня…
— Здесь так бывает часто, — отозвался Игорь. Действительно, ничего особенного не было — просто все небо заливали разноцветные сплохи. На Земле подобное называлось полярным сиянием, или, немного реже, северным сиянием, но на Кастилии такие спецэффекты были не редкостью и в умеренных широтах, и даже летом. Два-три раза в месяц точно бывали. — Сегодня еще не особо эффектно, иногда так переливается, что книгу читать можно.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
— А что тут такого? Понимаешь, любое чудо, если оно повторяется часто, становится обыденностью и перестает вызывать эмоции. Помню, когда я учился, мне этой красоты и впрямь не хватало, но вот вернулся — и все моментально вернулось на круги своя.
— Папа говорил, ты учился на пилота?
— Да, было дело.
— А…
— Почему не летаю? Разбился, травмировался, теперь штурвал не для меня.
— Извини.
— За что? Впрочем, оставим прелюдии. Ты ведь хотела спросить не о моем здоровье?
— А? Ну да. Скажи… Вот ты сказал, что порежешь его на ломтики. Ты и впрямь это сделаешь?
— Ты заметила за мной склонность к шуткам и розыгрышам? Конечно, будет молчать — сделаю. Впрочем, если ты считаешь, что гуляш выглядит недостаточно эстетично, могу для разнообразия порезать его на ремешки.
— Э-э-э…
— Не волнуйся, до этого не дойдет. Полежит до утра, дозреет — и сам все расскажет. Мы ведь, если помнишь, одного такого недавно уже допрашивали. Вряд ли нынешний клиент окажется крепче. Лучше уж ты мне скажи, раз пошел вечер откровений, где ногами так махать научилась?
— Дома — там у нас была секция по рукопашному бою и хороший тренер, — тут девушка хихикнула. — Все ко мне клинья бил.
— А зачем тебе это?
— Тренер или секция?
— Секция.
— Ну так я осенью собиралась в военное училище поступать.
— Ты? Зачем?
— А что предлагаешь? Выйти замуж, нарожать детей и всю жизнь просидеть дома, за мужниной спиной?
— Для некоторых это — едва ли не самый желанный вариант.
— Но не для меня, — гордо фыркнула Адалия. — Вот ты мне объясни, почему наши мужчины считают, что именно они должны воевать?
— Это вполне логично, — осторожно заметил Игорь. — Мужчина кормит и защищает, женщина — обеспечивает продолжение рода. На мой взгляд, никаких противоречий нет.
— И ты туда же. Шовинист.
— Все претензии к природе, — едко усмехнулся вполне справедливо обвиненный мужчина. — Это она так роли распределила. Ладно, кем быть и что воротить — твое дело, если душа жаждет приключений, ей надо их дать, иначе не успокоится. А как родители на это смотрят?