Наследники Ост-Индской компании
Шрифт:
— А чем ты будешь лучше Скотниковой? – спрашивала ее подруга.
— Ну, ты сказанула! – возмущалась та. – Я же не собираюсь обманывать бедных больных!
— А за какие такие заслуги тебе вдруг свалится вся эта роскошь?
— Просто кто-то полюбит меня…
— А если он будет бедным? Если тебе придется жить еще хуже, чем ты живешь сейчас?
— А зачем мне такой муж?
— Получается, что любовь для тебя способ себя продать подороже?
Подруги ссорились, потом мирились. Валентина чувствовала правоту Ольги, что не в деньгах счастье. Но и без них она чувствовала себя неуютно…
Валентина
Своими страхами она поделилась с Ольгой, а та пошла к отцу Аристарху. Тот сокрушенно качал головой.
— Силы зла сейчас царствуют над этим городом! Пусть твоя подруга бежит из этого проклятого места!
Но Валя не послушалась священника.
— А где я найду здесь работу? – сказала она Оле. – Или в областной центр ехать? А кому я там нужна?
И она продолжала работать у Скотниковой. И получилось так, что она, убираясь в помещении рядом с кабинетом хозяйки, услышала многое из того, о чем та говорила с сэром Джоном и Зоей Георгиевной. А когда вскоре парализовало Валерия Петровича, Валентиной овладел безграничный ужас.
В этот же вечер она встретилась с Ольгой.
— Над этим священником, отцом Аристархом, хотят ставить какие-то жуткие опыты! Валерий Петрович попробовал заступиться, и его хотели убить, но он остался жив. Его парализовало! – сбивчиво с жаром рассказывала она.
Оля то же не на шутку напугалась, и прямо ночью пошла в интернат. На нее там никто не обращал внимания, она могла придти в любое время суток.
— Бегите, батюшка! – с жаром сказала она.
— Куда, глупенькая? – спокойно улыбнулся священник. – От них невозможно убежать. Но Бог силен сделать так, что зло обратится во благо, хотя нам это дастся и очень непросто. А как же быть с твоей подружкой? Я думаю, что англичанин все знает о ней… Хорошо, я помолюсь о ней, и о тебе: чего бы здесь дальше не происходило, с вами обеими ничего не случится. Пусть она тогда остается на своей работе и ведет себя так, как будто ничего не произошло.
— А как же опыты, которые они хотят над вами ставить? – всхлипывая, шептала Оля.
— Они и так их ставят все время. Но их время отходит. И этот Джон это чувствует. Он не может понять, почему все у него идет не так. А должен бы понять: ведь когда-то он был христианским священником…
— Откуда вы все знаете? – изумленно спросила Ольга.
Но отец Аристарх лишь улыбнулся в ответ:
— Я тебе уже сказал много лишнего. Не думай ни о чем, и ничего не бойся. А чтобы ты верила, что Господь может зло обратить во благо, смотри на Валерия Петровича! Он сделал первое доброе дело за всю свою жизнь, ничего не испугался и ни на что не купился. И он вырвался из под власти сил зла!
— Все равно, какое же тут благо? –
— Пока да. Более того: ему предстоит еще полгода быть одним из пациентов нашего интерната!
— Как такое может быть?
— Увидишь.
— Но это же совсем ужасно!
— Зато потом его ждет обновление.
— После смерти? – в голосе Ольги впервые прозвучало недоверие.
— Зачем же. Он абсолютно не готов к смерти. Но я пока не могу сказать больше.
Уже рано утром Оля встретилась с Валей и все ей рассказала. Подружки подумали, что отец Аристарх, наверное, стал заговариваться перед смертью, и ему действительно все равно, что с ним будет, потому что его жизнь и так мучение, а больших мучений он не выдержит. Но страх перед англичанином и тремя его последовательницами после благословения игумена полностью исчез у них. И они продолжили жить прежней своей жизнью, никому больше не говоря о том, что им стало известно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Профессор и священник
Григорий Александрович поселился в особняке Скотниковой. Среди обязательных условий того, что ему необходимо для работы, он оговорил помимо приличной зарплаты еще и бесплатные коньяк и сигары, проживание и питание.
— Может тебе еще и проституток оплачивать? – ехидно поинтересовалась Зоя Георгиевна, которая искала, чем его уязвить.
— Зачем же: я вполне популярен у женщин и без дополнительных финансовых затрат, – спокойно ответил профессор, чем привел ее в бешенство.
Беседы с игуменом Аристархом было решено вести в интернате, в кабинете психиатра. Узнав, что на этой должности работает проктолог, Григорий Александрович долго веселился и сказал, что в определенном смысле в этом есть рациональное зерно, так как у некоторых, что в голове, что в… При этом он ехидно посмотрел на Зою Георгиевну, которая ненавидела его все больше и которую утешало только то, что ей завтра нужно возвращаться в Москву.
Кабинет психиатра в интернате совсем не походил на кабинет Скотниковой в ее особняке. Это была маленькая комната площадью около десяти квадратных метров, с абсолютно белыми стенами и потолком, и небольшим зарешеченным окошком. Из мебели здесь были только стол и два стула. Документация хранилась в другом месте.
Григорий Александрович в белом халате сел за стол, налил себе из бутылки полфужера коньяка, отхлебнул и сказал, что готов принять пациента. На столе он разложил ручку и тетрадь для записей, кубинскую сигару с пепельницей, и оставил коньяк с фужером.
Через несколько минут в комнату привели отца Аристарха. Недавно, по распоряжению Скотниковой, ему сбрили бороду и усы и обрили его наголо. Лицо священника было изможденным от препаратов, которые его заставляли принимать, но во всем облике его чувствовалась огромная внутренняя сила.
— Присаживайтесь, пожалуйста, – вежливо сказал ему Григорий Александрович. – Вы не будете возражать, если я закурю?
— А от этого что-то изменится? – с улыбкой ответил игумен и профессор еще раз отметил про себя его внутреннюю силу.