Наследники Ост-Индской компании

Федотов Алексей Александрович

— Охота вам туда тащиться? Остановимся у Людмилы, условия в ее доме намного лучше, чем в любой гостинице. Правда, Люсь? – сказала заместитель министра.

— Ну да, — подтвердила директор интерната, прикидывая, сколько дополнительно денег и из каких фондов можно будет списать за размещение иностранцев «на постой» в ее коттедже.

Этот «калькулятор» включался у нее в голове вне зависимости от того, с кем ей приходилось иметь дело: даже из помощи родственникам она умела извлекать выгоду. Сейчас перед ней были люди, значившие для нее

намного больше, чем родной брат и его сын, но и в отношении их Скотникова начала считать, даже не осознавая, что делает.

— Я не против, — сэр Джон любил экзотику. – Но разве все мы поместимся?

— Конечно! – подтвердила Людмила Владимировна.

А Зоя Георгиевна уже набирала телефонный номер.

…Григорий Александрович еще несколько лет назад работал профессором кафедры психиатрии в одном из московских институтов. Темой его научных интересов было манипулирование сознанием. Но некоторые статьи стареющего профессора не понравились «наверху», и ученому предложили написать заявление об увольнении «по собственному желанию».

Чтобы не существовать только на скромную пенсию, Григорий Александрович, нередко проводил то, что называл «наработкой экспериментальной базы по наработке практического материала по индивидуальному манипулированию сознанием».

Профессор в общении был необычайно интересным человеком. Сколько всего он рассказывал такого, да так убедительно, что некоторые, не знавшие его, поначалу даже начинали верить. Да и как не верить убеленному сединами шестидесятитрехлетнему мужчине, который без тени иронии рассказывает о том, какими неординарными событиями была наполнена его жизнь! Вот и сейчас, сидя за столиком в летнем кафе с новым знакомым, пареньком из провинции, приехавшим в Москву в надежде познакомится со знаменитостями, втрое моложе профессора, потягивая коньяк из фужера, Григорий рассказывает истории из своей жизни:

— Мы были простые ребята, вместе росли во дворе, вместе дрались, вместе начали курить и выпивать, вместе портили девок. Вместе поступили в институт и вместе вылетели оттуда за лоботрясничество в армию, вместе в ней отслужили. А сейчас мои друзья – один в аппарате Президента, другой – советник Председателя Правительства, третий – генерал ФСБ. Да и я …

— Что – вы? – с интересом спрашивает провинциал Сергей, с интересом ловящий каждое слово человека, сумевшего самому сделать себя в жизни.

— Полковник ФСБ, – говорит Григорий Александрович и допивает коньяк. Потом обращается к собеседнику: – Сереж, купи еще немного.

Парень, хотя у него и плохо с деньгами, бежит к стойке и вскоре возвращается с фужером, в котором двести граммов коньяка и маленькой тарелочкой с порезанным лимоном. Ведь не каждый день подворачивается честь угостить такого человека. Григорий залпом выпивает коньяк, нюхает дольку лимона, затем пристально смотрит на Сергея и говорит:

— Вообще-то я генерал. Но об этом нельзя говорить!

— Почему?

—

Потому что звание мне присвоено закрытым приказом. Но тут очень запутанная история, такую без бутылки не расскажешь…

Паренек на этот раз уже внимательно считает деньги в карманах, затем бежит не к стойке, а в соседний магазин, откуда приносит поллитровую бутылку самого дешевого коньяка.

— Вот и правильно! – одобряет Григорий Александрович. – Нечего этим барыгам лишнее платить!

И выпив еще полный фужер коньяка, который заедает маленькой долькой лимона, придвинувшись к Сергею, дыша на него перегаром, спрашивает:

— Ты знаешь, кто такой Барак Обама?

— Знаю, конечно. Президент Америки.

— А слышал, что он на наши спецслужбы работает?

— Слышал, но это глупость, наверное…

— Да нет, не глупость. Я сам его и завербовал и за это получил закрытым Указом звание генерала.

— А как это было?

— Да просто. Сидели вот так, как с тобой, он тогда еще никаким президентом не был, выпивали. А когда выпили побольше, то я ему говорю: «Барак, оставь мне автограф на память», и сую ему бумажку. Он, ничего не подозревая, подписывается. А это не просто бумажка – а подписка о сотрудничестве с нашими органами безопасности! Ему позор, а мне звание генерала, но тайно, правда.

— Так ведь это недействительно…

— Действительно или нет, а он меня до сих пор помнит. Вот увидишь его – попроси для интереса показать записную книжку с русским алфавитом, в которой он русских записывает. Так там Гриша, то есть я – на самом почетном месте. Только почему-то зараза на букву «Х» записал – прибавил какой-то эпитет к моему имени.

Григорий допивает коньяк и заливисто смеется. Видя, что деньги у провинциала закончились, говорит:

— Хороший ты парень, интересно с тобой поговорить, но меня ждут дела государственной важности.

И, покачиваясь, идет домой.

… Таких «экспериментов» за месяц Григорий Александрович проводил более десятка, благо Москва большой город, где можно найти наивных людей. Чтобы не чувствовать, что он банально ищет, как выпить и пожрать на халяву, профессор детально записывал беседы и свои выводы. Но ему претило такое времяпровождение, хотелось чего-то большего. И как раз, когда его мысли об этом стали совсем горькими, на его мобильный позвонила Зоя Георгиевна.

— Григорий Александрович?

— Да.

— Это Зоя Георгиевна, помните меня?

Еще бы не помнить! Когда-то она была его студенткой, у них даже был короткий, но бурный роман, а потом, много лет спустя, став заместителем министра, она посодействовала его увольнению из вуза… Вот уж кого он точно не ожидал услышать! Но вслух проникновенно сказал:

— Конечно, Зая. Разве я могу тебя забыть?

— Ты еще помнишь это глупое прозвище? – засмеялась чиновница, но голос ее из официального сразу стал игривым.

— Я помню все, что связано с тобой, — тихо произнес Григорий.