Наследники Слизерина
Шрифт:
В общем, с каждым днем происходящее в Хогвартсе становилось все интереснее и интереснее. Белла не уехала бы на каникулы, даже будь у нее такая возможность, до того ее волновали, а порой, даже забавляли разворачивавшиеся события.
Тем временем, Пожиратели смерти совершенно не к месту прекратили подавать всякие признаки деятельности. Мистер Лестрейндж ничего не писал, никаких указаний от других сторонников Волан-де-Морта тоже не поступало, даже в штаб-квартиру Пожирателей в Хогсмиде за прошедшие полгода друзей не пригласили ни разу. Все их визиты в волшебное поселение проходили в Трех метлах или Кабаньей голове. По мнению Рудольфуса, такое
«Темный лорд знает, что делает», — с уверенностью заявил он.
Белла все больше задавалась вопросом, какую же цель, на самом деле, преследовал Дамблдор, запретив ученикам уезжать домой. С одной стороны, понятно, что дома им могут внушить нехорошие, с его точки зрения, идеи. Ту же Маландру бестолковый отец так накрутит за две недели, что она вернется в школу с новым расширенным планом подрывной деятельности, ведь вряд ли эта недалекая трусливая девчонка действует сама. Наверняка, отец заранее снабдил ее значками и листовками и регулярно посылает инструкции. А, может, им, в свою очередь, тоже кто-то манипулирует? Уж больно недееспособный вид у него был на фото. С другой стороны, чистокровные родители за время каникул тоже могли снабдить своих детей подробными инструкциями по противостоянию «магловским выродкам».
Белле было любопытно, что же будет со школой во время каникул, при условии, что никто из студентов не поедет домой. Несколько сот решительно настроенных учеников останутся предоставленными самим себе с кучей свободного времени, и школа неизбежно превратилась в закипающий котел, который рано или поздно взорвется.
Но преподаватели, со своей стороны, сделали все, чтобы этого не произошло: задали на каникулы неподъемную кучу домашней работы, а для отстающих и провинившихся учеников организовали дополнительные уроки. Кроме того, ко всеобщей радости, Дамблдор пригласил в Хогвартс профессионального тренера по квиддичу, который давал мастер-классы для игроков факультетских команд, а также обучал всех желающих и устраивал товарищеские матчи. Рудольфус был зол невероятно! Из-за этого нововведения плановые тренировки пришлось сократить, и он ужасно переживал за то, в каком состоянии его команда выйдет на поле.
Вслед за тренером в школу стали один за другим прибывать представители других волшебных профессий: целители, изготовители метел, волшебные живописцы, репортеры, всевозможные ученые, сотрудники министерства, мракоборцы и даже одна прорицательница. Правда, судя по эпатажному внешнему виду и туманным речам последней, ее мастер-классы могли заинтересовать разве что сумасшедших, да любителей поглумиться.
Руководство школы добилось своего. Каникулы проходили относительно спокойно, а страсти вокруг промагловского и проволшебного движений немного улеглись. Ученики старались не упускать вновь открывшихся возможностей, и фиолетовые значки стали реже мозолить глаза.
Белла и сама вдоволь наигралась в квиддич под руководством настоящего профи: попробовала себя в роли охотника, загонщика и даже ловца. Кроме того, она посетила мастер-класс волшебный живописи, и ей даже удалось оживить непонятного чертика, которого она намалевала на своем пергаменте черной краской. Чертик, к счастью, не заговорил, но стал царапать кривым пальцем по бумаге, издавая чудовищные звуки, так что Белла без сожалений скомкала лист и выбросила его в мусорную корзину. Также она заглянула на лекцию к целителю и задала ему пару интересующих вопросов об оказании первой помощи при ранениях.
Но больше всего, конечно же, ее интересовали семинары, проводимые мракоборцами, и она посетила их все без исключения. Каждое занятие вел новый представитель Министерства, который рассказывал об особенностях профессии и интересных случаях из своей реальной практики. За эти дни Белла исписала неимоверное количества пергамента. Она сыпала бесчисленными вопросами касательно обороны от самых опасных темных заклятий.
Одна чрезвычайно харизматичная женщина средних лет с платиновыми коротко стрижеными волосами и загорелой кожей, имевшая большой стаж работы в Отделе магического правопорядка, рассказывала много и увлекательно, совершенно не гнушаясь никакими подробностями своей деятельности. Разглядев в ней человека смелого и откровенного, Белла решила попробовать завуалировано задать свой давний вопрос о применении непростительных заклятий.
— Я слышала, что основная опасность темной магии состоит в том, что темный волшебник вынужден постоянно стимулировать у себя негативные чувства, иначе ничего не выйдет. Правда ли это? — Белла, конечно же, не думала, что мистер Лестрейндж ее обманул, но надеялась, что, отвечая на этот вопрос, гостья выболтает еще что-нибудь интересное.
— Конечно, — со спокойной искренностью подтвердила та. — Нельзя творить темную магию, не испытывая отрицательных эмоций. Вы никогда не сможете убить, если не будете этого очень сильно хотеть. Почему убийство считается извращенной формой наслаждения? Потому что убийца чувствует свою власть над жертвой, ощущает себя вершителем чужой судьбы, пока он не пропустит это все через себя, Авада Кедавра не сработает.
Белле самой бы и в голову такое никогда не пришло. Напротив, ей казалось, что убийство совершается из холодного расчета, из выгоды или, на худой конец, из мести, но никак не ради удовольствия как такового.
В тот же вечер она, раздираемая страхом с одной стороны и любопытством с другой, решилась-таки попробовать впервые в жизни применить непростительное заклятие. У нее уже несколько дней болела подопытная мышь, которая была сильно повреждена от испытываемых на ней всевозможных боевых заклинаний и жалобно постанывала, лежа на дне клетки. Никакая доступная Белле магическая медицина на несчастную не действовала, и та была, очевидно, обречена на мучительную смерть.
Белла уединилась в пустом классе, и, убеждая себя в том, что совершает благое дело, направив на грызуна волшебную палочку, впервые в жизни произнесла:
— Авада Кедавра!
Она и не ожидала, что мышь сразу же испустит дух, но в моменте все равно было что-то пугающе-торжественное. Однако узница, как ни в чем не бывало, лежала на своем месте и, зажмурив глаза, издавала приглушенный прерывистый писк.
Смотреть на страдалицу было больно, даже не смотря на то, что Белла уже привыкла к подобному исходу своих экспериментов.
«Во что бы ни стало я должна избавить ее от страданий прямо сейчас!» — взяв себя в руки, решила она, и снова взмахнув палочкой, твердо произнесла:
— Авада Кедавра!
И опять ничего.
«Негативные эмоции… удовольствие… черт возьми! Да какое удовольствие можно испытывать, убивая это несчастное создание?! Разве, что жалость!»
Усилием воли Белла попробовала разозлиться, представить себе, что эта мышь ее укусила или что-то в этом роде, но заклинание опять не сработало.