Наследники Тимура
Шрифт:
— Не курю, бросил, — мрачно сказал он и отвернулся, чтобы не дразнить себя. — У нас в яхт-клубе это запрещено…
— Ого! — хрипло произнёс Боцман. — У вас, наверно, в яхт-клубе вместо папирос соски сосут! Брось ты трепаться, Котька! — шутливо толкнул он товарища. — Кончай с этой волынкой. Пойдем, я угощу тебя пивком. По паре кружек.
Он поболтал рукой в кармане, звеня монетами.
— Мелочь! Есть и бумажки.
— Не пойду.
— Ну и дурак. А ведь знаешь, Котька, — это нечестно предавать товарища.
— Да я
— Ну как же! На Миньку я плевал. Это верно! Черт с ним, с малохольным, а вот ты… Ты же мне друг…
— Ну и хорошо! — обрадовался Котька. — Давай пойдем с нами в воскресенье в яхт-клуб. Тебе понравится. Вот увидишь, — понравится!
— Да ну тебя!.. — недовольно оборвал его Боцман. — Заладил свое… Предлагаю последний раз. Есть богатое дело. Никому не скажу, а тебя, как старого друга, даже в пай возьму. Получишь полсотни. Только, чур, никому ни гу-гу! Могила!
И Боцман рассказал о встрече с Жоржем.
— Врет твой Жорка! Он, наверно, хочет что-нибудь украсть у генерала, — сказал Котька.
— А ты откуда знаешь? Умник какой! Я сказал, — молчок — и все!
Взволнованный Котька встал.
— Отдай ему деньги, слышишь! Влипнешь в историю… Отдай.
— Поздно! — прервал его Боцман. — Если я сорву у Жоржа свидание, — худо мне будет. Понятно?
— Черт с тобой! — плюнул с досады Котька. — Я ничего от тебя не слышал и ничего не знаю. До свиданья!
— Постой!
— Нечего мне тут стоять!
— Ну, смотри, — нахмурился Боцман, — если кому пикнешь, — с Жоржем шутки плохи. И моя заступа не поможет.
— Прощай! — сказал Котька, не глядя на Боцмана. Он сделал шаг, на секунду задумался, потом махнул рукой и пошел к выходу.
— Прощай… прошептал Боцман и в глазах его появилось тоскливое выражение. Он достал заветную коробку с сигаретами и посмотрел вслед уходившему Котьке: как он шел по размокшему катку хлюпая по лужам.
Необычайное происшествие
После свидания с Котькой на пустыре Боцман часа два болтался по улицам, изнывая от скуки, и наконец вернулся домой, но и здесь его заедала тоска. Предстоящее завтра подозрительное предприятие не очень тревожило Боцмана, но не радовали и деньги, полученные от Жоржа. А что они, деньги, когда некому даже похвастаться своим капиталом! Друзей больше нет. «Остался один! Твои бывшие товарищи теперь с нами!» — вспоминал он слова Буданцева.
Он шел по двору, рассеянно шаркая ногами, не обращая внимания на веселую беготню ребят. У него с ними нет ничего общего. Он здесь чужак в своем собственном дворе.
Какой-то мальчуган шмыгнул мимо, и Боцман по привычке подставил ему ножку, но даже не посмотрел, как тот растянулся, не засмеялся, удовлетворенный своей ловкостью, а пошел дальше. Дойдя до конца двора, он медленно повернул обратно и все ломал себе голову, стараясь придумать, чем бы развлечься, как убить непереносимую скуку.
Ребята друг за дружкой шныряли в подъезд, быстро поднимались по лестнице, весело шумели, смеялись.
«К Буданцеву Гришке идут», — решил Боцман и, подняв голову, взглянул на окна пятого этажа. Хлопая по водосточной трубе, раскачиваемые ветерком, колыхались разноцветные флажки. «Там у них, наверно, весело», — с горечью подумал Боцман. И ему вдруг очень захотелось попасть в эту крикливую, шумную компанию, пошутить, «потрепаться», сыграть в какую-нибудь залихватскую игру, повозиться с крепкими, сильными ребятами. «Скажи, что ждешь на дворе. Я сейчас же спущусь…» — снова вспомнилась ему встреча с Буданцевым, разговор зимой на бульваре.
Он издали увидел Котьку и Миньку, крикнул им, но, занятые веселой беседой они не услышали его и скрылись в дверях подъезда.
Боцман достал из пачки сигарету, закурил и вслух сказал:
— Куда же податься? Тоска смертная!
Рядом быстро прошел Виктор Гуляев, неся на плече два тяжелых весла, и чуть не задел Боцмана.
— Эй, чемпион! — окликнул его Боцман.
— Чего тебе? — повернулся Гуляев.
Боцман нерешительно потоптался на месте.
— Тут ваш дружок Буданцев предлагал мне быть капитаном яхты. Подумаешь, дело! Я отказался…
— Ну и что?
— Так вот, передай ему, что я согласен на пару с ним командовать тимуровским отрядом. Пускай он будет комиссаром, а я командиром. Ты его сейчас увидишь?
— Увижу.
— Вот передай. Я буду здесь ждать.
Гуляев переложил весла на другое плечо и оглядел Боцмана. Очень хотелось сказать: «Ты что, белены объелся?! Ты в своем уме?!» Но Гуляев, помня постоянные наставления Буданцева, сдержался и только сказал недовольным тоном, с трудом скрывая раздражение:
— Пожалуйста без ультиматумов!
— Я жду полчаса, — повторил твердо Боцман. — Так и передай!
— Жди! — сказал Гуляев и пошел к подъезду, думая по дороге: «Ага, заело! Околеваешь в одиночку, так тебе и надо! Подождешь, потерпишь, больно горд: захотел нами командовать! Собьем с тебя спесь! Попросишься в будущий клуб полы подметать, так мы еще подумаем».
Придя на заседание совета штаба, Гуляев никому ничего не сказал, нарочно сел у окна и, посмеиваясь втихомолку, поглядывал на двор, где разгуливал Боцман, нетерпеливо мусоля сигарету.
Прошел час. Тимуровцы обсуждали программу открытия клуба.
Гуляев, выбрав удобный момент, когда Толя Силаев оторвался от записи в дневнике, толкнул его локтем:
— Взгляни-ка на двор, — там Боцман мотается как неприкаянный. Ждет с Гришей свидания. Задумал быть нашим командиром. Чудик! Вот потеха, ей-богу!
— Ты правду говоришь? — спросил Толя и бросился к окну. — Где же он?
— Да, видно, ушел. Скатертью дорога!
— Он просил с ним встретиться Гришу?
— Ну да. «Ждать, говорит, буду полчаса». Вот барахольщик!