Наследники Тимура
Шрифт:
Всех нужно было встретить, со всеми хотелось поговорить. Немалый интерес вызвал приход ребят-музыкантов — товарищей Силаева по музыкальной школе. Целый духовой оркестр из двенадцати человек!
Тимуровцы, не чувствуя под собой ног от радости, носились по всему двору.
Больше всех, пожалуй, был озабочен Игорь Бунчук. И не только потому, что совет штаба назначил его главным распорядителем вечера. Это само собой. Конечно же, хотелось блеснуть перед гостями образцовым порядком. Но, кроме того, утром произошло событие, которое немало взволновало Игоря.
— Кто будет здесь Бунчук Игорь Владимирович? — спросил почтальон.
Бунчук даже не понял сразу, какой такой Игорь Владимирович. Такого в квартире нет. И вдруг сообразил: да ведь это он и есть Игорь Владимирович!
— Это, может быть, я, — сказал он неуверенно.
— Ты — Игорь Владимирович? — спросила женщина-почтальон.
— Наверно!
— Ну, давай расписывайся, Игорь Владимирович! — улыбнулась женщина и, подав Игорю карандаш, ткнула пальцем в открытую тетрадку, указав, где нужно расписаться. — Получай заказную бандероль.
Она положила на столик почтовый пакет размером с небольшой школьный портфель.
Игорь кинул взгляд на конверт, и первые слова, которые ему попались на глаза, заставили его вздрогнуть: «Адрес отправителя: БЛАГОВЕЩЕНСК».
Дрожащими руками он разорвал конверт и вытащил исписанный чернилами листок: что-то большое и твердое, как картон, завернутое в кальку.
«Зимняя канавка!» — осенило его, и он почувствовал, как сердце забилось часто-часто.
Теперь уже осторожно, словно боясь, что он сотрет с бесценной картины ее легкие нежные краски, Игорь развернул восковую бумагу.
Окантованная картонным обкладом была превосходная цветная репродукция картины художника Куинджи.
Он долго смотрел на этот снимок, любуясь им, потом вспомнил, что есть письмо.
«Милые тимуровцы! — писал художник. — Из двух миниатюр, которые я увез, уезжая в Благовещенск, одна действительно оказалась принадлежащей кисти Куинджи. Она была в довольно плачевном состоянии, но ее мастерски реставрировали, и она находится сейчас в Дальневосточном краевом музее. Посылаю вам репродукцию этой чудесной «Зимней канавки». Искренне желаю успехов в учебе и крепкого здоровья».
Да, у Игоря было основание почувствовать себя именинником. Торжествуй, упорный искатель! Кончились шутки Виктора и Кости насчет разных корзин…
Конечно, не прошло и получаса, как известие о посылке, которую получил Игорь, распространилось среди ребят по всему дому. «Зимняя канавка» переходила из рук в руки, — ею все любовались. Аня Баранова даже попросила разрешения показать ее отцу и матери. Ей дали, — она художница. Пусть у нее и хранится до вечера. А когда откроют клуб, в нем найдется на стене место для настоящего произведения искусства.
«Так интересно начался день! — радовался Игорь, хлопотливо шныряя сейчас среди гостей. — Дальше будет еще интересней! Скорей бы открытие!»
И в это время тонким серебристым переливом разлетелся по двору сигнал силаевского корнета: «На сбор!»
Все повернулись к широким, отделанным под красное дерево дверям клуба.
Иван Никанорович вел под руку к входу совсем древнюю старушку, Матрену Спиридоновну, старейшую жилицу дома.
В полной тишине он вручил ей новенькие, сверкающие ножницы:
— Прошу, пожалуйста!
Матрена Спиридоновна, взволнованная оказанной ей честью и всеобщим вниманием, разрезала алую шелковую ленту у входа.
И сразу грянул торжественный марш. А над входом загорелись ярким огнем две неоновые надписи: одна, красная, — «Клуб школьника» и другая, голубая, — «Добро пожаловать!»
Пожаловало много. Зал и все комнаты оказались переполненными.
Долго и шумно усаживались.
Первое слово взял Иван Никанорович.
— Дорогие ребята! Вот ваш клуб. Берегите его. Будьте гостеприимными хозяевами. Пусть каждый школьник, который придет к вам, найдет здесь веселые игры, увлекательные полезные занятия и добрых друзей. Я верю, что организатор и застрельщик всех хороших дел — славный отряд тимуровцев — будет умело управлять клубом и достойно нести его честь. От имени культкомиссии дома, которая берет над клубом культурное и хозяйственное шефство, я поздравляю вас с первомайским подарком!
Снова гремел оркестр, играя бравурный туш.
Потом выступил с приветственным словом Петр Громов. Не все здесь знали, что секретарь комсомольской организации школы был тимуровским наставником, что это он дал тимуровскому отряду путевку в жизнь. Рассказывая о первых днях зарождения отряда и оценивая его деятельность, Громов скромно умолчал о своем участии. Но, когда он кончил, тимуровцы повскакали с мест, зашумели, стали бурно хлопать в ладоши.
Председательствующий — Иван Никанорович — позвонил в колокольчик и хитровато улыбнулся.
— Шум-то вполне законный, — сказал он. — Требуется поправочка. Тут записка получена. Подписали ее Гриша Буданцев, Игорь и Толя Силаев. А содержание такое…
И Иван Никанорович рассказал, какую поддержку, помощь и умные советы получали тимуровцы от комсомольцев школы.
Громова сменил отец Ани Барановой:
— Я, ребята, моряк, и жизнь моя проходит больше на воде, чем на суше. И вот уйдешь, бывало, в дальнее плавание, а в голову лезут разные тревожные мысли: все ли хорошо дома? Чем детишки заняты, когда жена на работе. Не случилось бы с ними какой беды. Но теперь, должен вам прямо сказать, таких мыслей больше у меня не будет. Не будет, хоть на целый год в Антарктику пойду. Почему? Да что же, скажите, пожалуйста, беспокоиться, когда у моей семьи теперь столько друзей! Вот они сидят, мудрые, великодушные, заботливые юные шефы. Не знаю, как вы, ребята, на это посмотрите, но хочу я организовать здесь в клубе уголок моряка.