Наследники Великой Королевы (др. изд.)
Шрифт:
— Я не прошу тебя открывать секрет, мне просто любопытно узнать, сумеешь ли ты применить его против меня. Ты ведь знаешь, что я тоже недурно владею клинком. — Это не было пустым хвастовством. Когда мы брали на абордаж «Святую Катерину», шпага Джона блестела так же грозно, как меч Неистового Роланда. В схватке он один стоил шестерых. Это был замечательный боец, и я вовсе не был уверен, что сумею обезоружить его.
Однако когда мы скрестили шпаги, я понял что несмотря на всю свою силу и отвагу Джон не обладал достаточной технической подготовкой. Он страдал всеми теми недостатками, которые Дом Басс считал столь характерными для англичан: излишняя прямолинейность
— Думаю, ты уже почувствовал, что перед тобой не Мачери, — ухмыльнулся Джон, орудуя клинком. — Ну, когда же ты наконец нанесешь свой знаменитый удар? Ведь шпага до сих пор у меня в руках, а, Роджер? Либо ты уж очень тянешь время, либо я слишком хороший фехтовальщик, чтобы поймать меня на прием заурядного учителя фехтования.
Я понимал, что должен позволить ему уйти непобежденным. На кон была поставлена его гордость. Джон и так уже испытал сегодня страшное разочарование, было бы чересчур жестоко нанести еще и этот удар по его самолюбию. Я отступил назад и опустил шпагу.
— Ничего не могу с тобой поделать, Джон. Ты легко разделался бы с Мачери, если бы драться с ним выпало тебе.
Он удовлетворенно улыбнулся. Исход нашего небольшого поединка явно поднял его настроение.
— Думаю, ты прав, — воскликнул он с торжеством, вбрасывая клинок в ножны, — но уже поздно. Прошу тебя, посмотри, как там плечо у старины Кошаба. И пожалуйста, поторопись, ладно? Он положил свою огромную ручищу мне на плечо и стал легонько подталкивать меня к двери. — И поговори, пожалуйста, с Джором, ладно? Мой старый добрый святоша нуждается в утешении.
Тут кто-то постучал в другую дверь каюты, которая вела в небольшое смежное помещение. Лицо Джона, раскрасневшееся во время нашей схватки, еще больше покраснело. Он пожал плечами и как-то смущенно ухмыльнулся.
— Мне не хотелось, чтобы ты об этом узнал, — сказал он, — ну да теперь уже все равно. Для тебя же не секрет, какой я любитель прекрасного пола. Эта девица — француженка, живая и игривая, ну прямо как котенок. Я увидел ее в небольшом сицилийском порту, куда мы ненадолго зашли. Она уверила меня, что ей нужен защитник и покровитель. Клянусь тебе, Роджер, если бы все шло как надо, я бы благополучно и незаметно доставил ее домой во Францию и никто бы ничего не заподозрил.
Кто я был такой, чтобы осуждать его?
Уже выходя из каюты, я услышал его голос.
— Ну, входи, плутовка.
44
В Бресте я провел три дня в ожидании корабля, который должен был взять меня на борт. Я был рад задержке, так как она позволила мне сшить подходящую одежду. Узнав, что я собираюсь на Восток, маленький пузатый француз-портной настоял на использовании светлых шелков, ибо по его мнению, бархат и шерстяные ткани явно не подходили для жаркого климата тех мест. Впоследствии я смог убедиться в его правоте, однако француз оказался на редкость упрямым малым и не обращая внимания на мои возражения, делал все так, как считал нужным и, разумеется, на французский манер. В результате я получил одежду, которая была мне явно не по вкусу. Чрезмерно пышное жабо и кружева на манжетах раздражали меня, но я относительно скоро привык к ним. К чему я так и не мог привыкнуть, так это к отсутствию кожаных шнурков с наконечниками и петелек, соединяющих трико с камзолом. Мой портной заменил их новомодными французскими застежками, которые меня весьма раздражали.
К вечеру третьего дня прибыла «Императрица». Я сразу же поднялся на борт, где меня приветствовал капитан, судя по его произношению уроженец северной Англии. Он сообщил мне, что дамы ждут меня в своих каютах.
Дамы? Разумеется, я ждал встречи с тетей Гадилдой, но почему капитан употребил множественное число? Было в высшей степени маловероятно, что моя экономная тетушка взяла с собой служанку.
Разгадка этой тайны потрясла меня до глубины души. Этого я не мог ожидать. Капитан подвел меня к двери напротив его собственной каюты, постучал в нее и быстро удалился. Чей-то голос сказал: «Войдите». Я повиновался и, открыв дверь, столкнулся лицом к лицу с Кэти.
— Это я, Роджер, — произнесла она. — Она старалась, чтобы голос ее звучал как обычно, но грудь ее быстро и взволнованно вздымалась. — Может быть, ты закроешь дверь?
Я механически повиновался. Потрясение мое было так велико, что я потерял дар речи. Я молча стоял перед ней, опасаясь как бы все это не оказалось сном. Кэти, наверное, только недавно вернулась с прогулки по палубе, на плечи ее была накинута шаль, щеки порозовели от ветра. Пока я смотрел на нее, выражение ее лица изменилось. Кэти, казалось, потеряла уверенность в себе и выглядела даже немного испуганной.
— Роджер! Мне кажется ты вовсе не рад видеть меня!
— Не рад видеть тебя?! Кэти, да я… я просто не знаю что сказать. Все это похоже на сказку!
— Значит ты и в самом деле имел это в виду?
— Что имел в виду?
— Если ты не помнишь, я не стану тебе говорить.
— Если это имеет отношение к моим чувствам к тебе, то конечно, имел…
— Это уже лучше. Но не знаю, стоит ли мне продолжать? Ты очень глупый, Роджер. Помнишь, когда ты был у королевы, ты ей сказал, что любишь одну английскую девушку? А потом ты сказал, что имел в виду меня.
— Я никогда не забуду ту нашу встречу. Да, конечно же я сказал тебе тогда правду. — Я взял ее руки в свои и сжал их. Я все еще не мог поверить в то, что она здесь и что это означает.
— Теперь уже гораздо лучше. Почти так как я хотела. — Она прикрыла глаза. — Теперь, я думаю, ты можешь поцеловать меня. Полагаю, это не будет неблагопристойно, потому что еще сегодня вечером капитан обвенчает нас.
Я не сразу поцеловал ее. Я держал ее в объятиях и говорил себе, что все в конце концов случилось так, как и должно было случиться. Кэти не выйдет замуж за богатого землевладельца, чтобы поправить состояние Лэдландов. Она выйдет замуж за меня и будет жить со мной в Дамаске. Теперь она здесь, в моих объятиях, и мир снова прекрасен.
Я поцеловал ее только один раз. Первый поцелуй всегда особенный, самый важный. Он остается в памяти на всю жизнь, и другие поцелуи на него не похожи. Мне кажется, Кэти тоже так считала.
— Я боялся, что ты влюблена в Джона, — сказал я, когда мы вновь обрели способность говорить.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Я знаю, что ты так думал. Мне кажется, я уже научилась немного понимать тебя, Роджер. Поэтому, полагаю, нам следует поговорить об этом без обиняков. Я не хочу, чтобы между нами оставались какие-то сомнения или недоговоренности на этот счет. Действительно, было время, когда я считала, что влюблена в него. Но это было так давно.