Наследники Виннету
Шрифт:
Глава седьмая. БИТВА
Гора Виннету находится на юге США, между штатами Аризона и Нью-Мексико, а местные свободные индейцы до сих пор не признают над собой никакого правительства.
Пресловутому комитету по строительству памятника удалось изловчиться: обратившись в Конгресс Соединенных Штатов, получить разрешение «заложить на горе Виннету город под тем же названием, возвести скульптуру бывшего вождя апачей произвольной высоты, а также проводить любые строительные работы, необходимые для достижения указанной цели». Так документально звучало решение
А потом начались работы, и никто уже не заботился ни о традициях, ни о правах других людей. Комитет легко привлек на свою сторону племена апачей, поскольку собирался якобы прославить Виннету, их любимца. Несколько племен команчей тоже согласились — ведь Апаначка принадлежал к их ветви найини. Вождя, которого слушались бы все племена апачей, со времен Виннету больше не существовало, а что касалось старого Тателла-Саты, влияние которого распространилось на всех краснокожих, то и он, хотя и не испытывал никакого желания участвовать в этом проекте, по мнению Олд Шурхэнда и Апаначки, мог быть привлечен на его сторону. Они рассчитывали поставить всех перед фактом, начав работы и не обращая внимание на протесты. Любое вмешательство Тателла-Саты отвергалось ссылками на решение Конгресса. Олд Шурхэнд и Апаначка были уже далеко не те, что в старое доброе время. Добившись материального благополучия и обзаведясь обширными деловыми связями, они высоко вознеслись над соплеменниками, изменив своим прежним взглядам. Внутренне они уже давно принадлежат не к краснокожим, а к белым. То, за что индеец готов в любой момент умереть, для них не представляет ценности. С помощью своего проекта они хотели сделать своих сыновей знаменитыми, чтобы те благодаря этому могли впоследствии преумножить свои богатства.
Но Тателла-Сата не из тех, кто легко отрекается от истины. Он уступил лишь временно. Он не смог помешать устроителям памятника использовать энергию водопада, осквернить лес каменоломнями и привезти краснокожих рабочих, которые не ступили бы сюда и ногой, не будь они изгоями своих племен. Но Тателла-Сата послал гонцов к мескалеро, льянеро, хикарилья, тараконе, навахо, чирикауа, пинал, койотеро, хила, липан, мимбреньо — славным племенам апачей, которые почитали Хранителя Большого Лекарства как самого великого представителя своей расы. Шаман вызвал к себе их вождей. Он объяснил им, что речь идет не о чествовании Виннету, а о прославлении Янг Шурхэнда и Янг Апаначки и вообще о самом обыкновенном бизнесе. Шаману даже удалось убедить их, что водружать фигуру вождя апачей на безвкусный пьедестал — грех. Тателла-Сата доказал им, что это не замедлит упадок его народа, а только ускорит его, потому что другие племена станут завидовать апачам. Одним словом, вожди поверили ему. В то время уже был основан клан Виннету, он помог. Открытое противодействие комитету Тателла-Сата отложил до палаточных сборов. Сначала он хотел узнать, кто из вождей — за, а кто — против проекта.
Все это он рассказал мне за обедом. Им двигала одна-единственная надежда: наладить отношения для созидания нового будущего. Индейцам, считал он, суждено исчезнуть, если сейчас не удастся пробить для пробуждающейся души расы широкую дорогу. Индейцы обладают для этого необходимыми качествами — всеми кроме открытости и честности. Они определенно обладали ими раньше, но утратили при контактах с никогда не держащими свое слово бледнолицыми. Краснокожий был вынужден превратиться в хитрого лиса, что в конце концов и стало его отличительной чертой. Только такой выдающийся индеец, как Виннету, не боялся вступить в честный, открытый бой и даже объявить о нем заранее, но в основной массе краснокожие вели себя по-другому. Поэтому Тателла-Сата так долго колебался. И потому он жаждал моего приезда, желая как можно скорее узнать, на чьей я стороне. Когда ему сообщили с Наггит-циль, что я буду ему верен, с его души свалился камень. И вот я наконец здесь, а он спрашивает, стану ли я на самом деле его Шеттерхэндом — Разящей Рукой, готовой сокрушить противников.
— Без всякого сомнения, — ответил я. — Предлагаю попытаться уладить дело добром и миром, а уже если не получится, то всеми остальными средствами.
Ответ его полностью удовлетворил. Он дал мне полномочия поступать так, как я считаю нужным. Естественно, я воспользовался своими полномочиями без колебаний.
Прежде всего надо было взглянуть на модель статуи. Поэтому мы сразу после обеда верхом направились в город: я, Душенька, Папперман и Инчу-Инта. Последний попросил у меня разрешения взять с собой шестерых молодых, но отважных «Виннету», которые и стали моими телохранителями. Так пожелал Тателла-Сата, и я не стал противиться. В мои планы входило многое, и преданные люди могли пригодиться.
Спустившись в долину, мы свернули к Таинственному водопаду. Мы исследовали все его окрестности, а также оба Утеса Дьявола, при этом я ни разу не проговорился о мыслях, обуревавших меня. Хотя наш «слуга», как я недавно заметил, оказался очень проницательным, что, впрочем, не удивительно — ведь его воспитал Виннету. Когда возвратились на дорогу, он придержал коня рядом с моим и сказал:
— Олд Шеттерхэнд хотел не просто увидеть Таинственный водопад…
Я молча смотрел на него.
— …И не затем он ездил, чтобы взглянуть на заложенный памятник.
— Зачем же? — поинтересовался я.
Индеец замолчал.
— Хм! — произнес я.
— Я знаю оба утеса! — неожиданно воскликнул он. — Но то, что говорят о них, неправда. Там можно стоять где угодно — все равно ничего не слышно.
— А ты пробовал?
— Да, везде! Даже в тех местах, где запрещено находиться. Но и там ничего не слышно.
— Обещаешь мне, что будешь молчать?
Он пристально взглянул на меня, потом приложил руку к груди и кивнул.
— Тогда ты скоро научишься слышать. Я покажу тебе, как это делать. Ты знаешь Долину Пещеры у горы Виннету?
— Конечно. Отсюда верхом почти пять часов.
— Значит, там в самом деле есть пещера?
— Да. Очень большая! Она так длинна, что доходит до самого Таинственного водопада.
— Мы поедем туда утром и осмотрим ее. Приготовь все необходимое. Но никому ни слова!
Миновав скальные ворота, мы увидели перед собой палаточный город, где было так же оживленно, как и в час нашего прибытия.
Группа всадников ехала нам навстречу. Увидев нас, они остановились. Только двое продолжали движение, пока не осадили лошадей перед нами. Это были Атапаска и Алгонка. Они по-индейски вежливо приветствовали нас. Атапаска сказал:
— Мы ехали на гору, чтобы приветствовать Олд Шеттерхэнда, гостя красных людей. Мы очень высоко оценили его, познакомившись с ним, хотя даже не знали его настоящего имени. Теперь он здесь, и мы не могли ждать, пока он сам придет к нашим палаткам, а потому поскакали к нему — ведь он выше всех нас!
— Разве могу я среди братьев назвать хоть одного, кто стоит выше других? — спросил я. — У нас один-единственный отец, его зовут Маниту! Мы все равны. Я гость моих братьев. Я прошу позволения выкурить с ними трубку.
Моя учтивость пришлась им по душе.
— Мы гордимся желанием нашего белого брата, — заявил Алгонка. — Он пойдет с нами. Он увидит друзей — своих старых знакомых.
Он указал на группу людей, остановившихся поодаль. Кто они? Кого из них я узнаю по прошествии стольких лет?