Наследники Земли

Уильямс Шон

— Или всегда были там, — добавил неопределенности Эландер.

Скептицизм Лючии почти физически заполнил Темную Комнату.

— Лично я предпочитаю другую теорию, — едко заметила она.

— Разумеется, — парировал Сингх. — Потому что ее легче принять. И как раз поэтому я не доверяю такой теории. Если Прядильщики раздавали Дары, чтобы сбить со следа Морских Звезд, пока сами они не уйдут, это автоматически превращает их в истинных виновников всего замысла. И наоборот, освобождает от обвинения нас самих.

— Обвинения в чем, —

переспросила Лючия.

— Разумеется, в том, что мы выдали расположение Прядильщиков Морским Звездам, — пояснил Сингх.

Эландер вынужден был признать теорию Роба Сингха весьма интересной. Картина взаимно противоположных связей, пронизывающих все пространство-время и соединяющих две его противолежащие точки, казалась странной, но завораживающей. А кроме того — сурово фаталистичной. Теперь ему казалось нереалистичным сравнение с кораллом, выросшим и давшим приют богатой экосистеме. Скорее напрашивалась аналогия с липкой бумагой от мух, заманивающей в ловушку всякого, кто окажется достаточно близко. И для тех, кто однажды попал в спутанные сети причинности, спасения может больше и не быть: нить окажется прочной. Лишь в крайних точках — в начале и в конце сдвоенной временной последовательности — дается шанс ускользнуть со сцены.

Следовательно, вопрос вот в чем: где именно в будущем находится эта точка возможного отрыва? Оказалось ли человечество — или то, что от него осталось, — пойманным в ловушку на миллионы лет, как Юлы, или их спасение близко?

— Вполне возможно, разрешить сомнение способен Практик, — сказал Эландер после некоторого раздумья. — Если впереди они обнаружили еще некоторое количество Даров, значит, миграция продолжается, и она не зависит от того, что произошло в системе Пи-1 Большой Медведицы.

— Наверное, кто-нибудь его спросит, — заметил Сингх. — Когда найдет.

— Если найдет, — криво усмехнулась Лючия.

Эландер не мог вечно оставаться взаперти, и сам понимал это. С течением времени, осаждаемый напоминаниями со стороны Сол, Питер сумел представить собственную, осмысленную в спокойной обстановке картину событий. Не зная заранее, как примут его точку зрения, он тем не менее понимал: его собственная роль убийцы двух Эксфордов и разрушителя фабрики по производству андроидов — центральная.

Лючия всюду сопровождала Питера, облаченная в свое И-тело — сначала в Хаб, затем в Библиотеку, где проходило его главное «расследование». Он работал с материалами, пользуясь рабочим местом руководителя экспедиции, со всем вниманием и скрупулезностью, на какие был способен. Понимая, что события двух прошедших недель невозможно рассматривать изолированно, Питер все же заметил — его руки вспотели, когда дошло до описания сцены с Эксфордом-1313. Ощущение, как от удара его ноги с хрустом сминается грудная клетка, прессуя внутренние органы, оставалось ужасающе натуральным. А запах сгоревшей крови, опасался Питер, вообще невозможно позабыть.

Затем они отправились

в Медицинский Центр, где планировали подробное обследование тела Питера. Инструментарий, имевшийся для этого в Четвертой башне, значительно превосходил все, что Питер видел когда-то на Земле, и он заранее испытывал трепет перед тем, что может обнаружить в нем Кингсли Оборн — самый близкий к медицине член экспедиции, тысячи участников которой не имели человеческого тела в полном смысле слова. Стиснув зубы, Питер без звука вытерпел сканирование таинственных датчиков, метавшихся туда и обратно вдоль тела — чувствуя, как странные нанопотоки струятся по всем его тканям.

Выводы Оборна казались неопределенными. Он действительно обнаружил свидетельства обширного вмешательства в тело Эландера на клеточном уровне, однако не мог понять смысл произведенных изменений.

— Сейчас я работаю над новой конструкцией тела для андроидов, — задумчиво произнес он, теребя подбородок там, где у обычных людей должна расти борода. — И если удастся внести в нее то, что Практик внес в твое тело…

— Из какой ты экспедиции? — спросила его Лючия.

Оборн с нескрываемой завистью окинул взглядом ее И-костюм.

— Торус-10. Я смотрю в будущее — чтобы вернуться к жизни, как только все кончится.

— Чтобы жить?

Биотехник неопределенно пожал плечами.

— Хотелось бы. Хотя понятно, что если все разбегутся по углам, ничего хорошего с нами не произойдет. Нам придется держаться вместе. Потом, когда все встанет на свои места, можно говорить о переходе к нормальной жизни.

— К жизни в обновленном теле?

Оборн посмотрел на Лючию.

— Разумеется. Кому хочется навеки остаться только с КоннЦом?

Эландеру еще не приходилось слышать этого выражения, так что он немного смутился, что не ускользнуло от Лючии. Все выяснилось, когда Лючия и он остались в Медицинском Центре одни.

— Имеется в виду КоннЦентр, — пояснила она Питеру. — Кое-кто из андроидов открыто презирает состояние, когда их запирают в виртуальной реальности, даже несмотря на факт, что интерфейсы КоннЦентра предоставляют более комфортабельную среду и в целом удобнее, чем искусственная плоть. Есть, разумеется, и оборотная сторона: над «Конами» смеются за их тупость и медленные реакции, естественные для программной модели.

Эландер хмыкнул, гадая, не становятся ли они свидетелями проявления нового, уже внутреннего несоответствия культур? Что, если с развитием событий в будущем это перейдет в конфликт между андроидами, облеченными в плоть и бестелесными энграммами? Возможно, тогда люди без реального тела, подобные Лючии, помогут смягчить расслоение общества.

— Можно представить себе энграмму безтела, но можно ли вообразить тело без энграммы? — вдруг спросил Питер, обращаясь к Лючии.

— Возможно, да, — ответила она. — По крайней мере, думаю, кто-то работает над этим, пока мы разговариваем.