Наследники
Шрифт:
Шьен вдруг вскочил и бросился к открытому окну. Его большое красивое тело замерло в напряженном внимании.
– Тихо!
– неожиданно сухо произнес Оноре.
– Жан, выключи свет. Очень странно.
Овечкин повиновался и, когда в комнате стало темно, спросил шепотом:
– Что странно?
– Если они вернутся. Это не по-африкански.
Глуховатый стук дизеля и отдаленные тревожные многоголосые шумы ночных джунглей затирали иные звуки. Но Шьен что-то слышал. Оноре метнулся к себе в комнату. Где-то рядом, в той стороне, где притаился спящий дом мсье Альбино, послышались голоса. Они приближались.
– Там наши ребята, - шепотом сказал Овечкин, угадывая, что Оноре снова в гостиной.
– Зажгите свет.
– Оноре стоял у стены рядом с окном с пистолетом в руке.
– Э! Шеф Овэ, у вас все в порядке?
– донесся голос Коммандана.
– Ваня, это мы!
– крикнул Саня.
– Комендант всех разбудил. В желтом свете, падавшем из окна, стоял Коммандан, "корреспондент",
Саня и полицейский без ружья. Ружье, наверное, охранял у двери кто-то
из ребят.
– Нам сказали, что тут стреляли.
– Коммандан был величествен при полном параде. "Корреспондент" в неизменной белой рубахе играл часами-браслетом.
Оноре зло рассмеялся:
– Идите спать, негры!
– Помолчите, медсен. Мы беспокоимся о шефе Овэ. Отвечаем за него.
– Продажная образина, запри как следует своего гостя, да последи за ним, а то с ним может случиться беда.
– Все шутите, Жиро, - оскалился "корреспондент".
– Время шуток кончилось, как тебя там. Они ушли.
– Спокойной ночи!
– крикнул Саня.
– Спокойной ночи.
– Давайте и мы укладываться, - буркнул Оноре хмуро. Овечкин все же посидел под душем и лег, завернувшись в мокрую простыню, как всегда, но так и не смог крепко заснуть и на час, хотя остаток
ночи прошел спокойно.
После завтрака Овечкин и Саня занялись делами строительства. Большой сложности в передаче не было, но, как во всяком деле, имелось множество мелочей, которые нередко и определяют его успешное и спокойное движение, которые необходимо учесть и не упустить новому человеку. Даже если он вроде бы в курсе этих дел. Ненадолго прервал их занятия "корреспондент". Он был необычно учтив. Предложил Овечкину место в своей машине, если он, конечно, собирается в столицу.
– А оставаться вам здесь опасно, - предостерег.
– Мы сами тут разберемся, - недружелюбно бросил Овечкин.
– Было бы предложено...
– беспечно сказал "корреспондент", в очередной раз окидывая взглядом столовую и другие комнаты через распахнутые двери: беспорядок в "гостинице у Альбино" царил обычный, отнюдь не предотъездный. И оба - Овечкин и Саня - подумали, что именно это интересовало здесь "корреспондента".
Они смотрели, как он шел своей небрежной и вместе с тем пружинистой походкой по тропинке к амбулатории.
– Ну и тип...
Оноре стоял на невысоком бетонном крыльце, уперев руки в бока и свесив голову на грудь, а "корреспондент" - перед ним в конце тропы, смотрел снизу вверх и что-то говорил. Лица его не было видно, но по едва уловимым движениям крепкой спины и локтей сведенных на животе рук Овечкин и Саня почувствовали, насколько энергична была его речь. Потом Оноре поднял голову с криво ухмыляющимся ртом, и они отчетливо увидели, как он издевательски подмигнул "корреспонденту", неторопливо повернулся и ушел в дом, закрыв за собою дверь.
Овечкин даже во сне не хотел бы увидеть такое лицо, какое они увидели, когда "корреспондент" обернулся.
Через некоторое время впервые в "гостинице у Альбино" появился Оноре. Они пришли со Шьеном усталые, какие-то поникшие. Поздоровавшись, француз спросил с порога, когда они намерены уезжать.
– Завтра с восходом, - сказал удивленный и его визитом, и его вопросом Овечкин: ведь решение было принято при нем еще ночью.
– Лучше бы немедленно, Жан.
– Это невозможно, Оноре.
– Овечкин указал на заваленный чертежами и бумагами стол.
– Жаль. Вуаля...
– И они ушли.
Вечером, собрав чемодан, Овечкин вышел в гостиную. Там уже сидел Оноре
– Прощальный вечер, Жан. Посидим...
– грустно улыбнулся француз.
– Честно говоря, мне жаль расставаться с вами.
– Мне тоже, - искренне сказал Овечкин, забыв все разделявшее, отчуждавшее, раздражавшее их друг в друге длинные жаркие месяцы соседства.
– Глупо, наверное, но просто бросить здесь все и уехать с вами как-то не могу, - признался Оноре.
– Хотя это было бы, конечно, самым разумным.
– Зачем он приходил?
– спросил с тревогой Овечкин. Оноре вздохнул.
– Вы остаетесь в этом доме совсем один...
– А Шьен? Я же говорил вам, Жан, они будут сдувать с меня комаров, опасаясь, как бы среди них не оказалась муха цеце. Нет, с их стороны мне ничего не угрожает, кроме... Ладно. Давайте прощаться как положено. Давайте выпьем за вас. Как бы там ни было дальше, я благодарен вам.
– За что?
– удивился Овечкин.
– За все. Хотя бы за то, что конец получился осмысленным. Я, конечно, попробую, как и положено Оноре-Максимилиану, но вот что у меня получится без вас?
– И он рассмеялся легко и приветливо, как могут смеяться французы, как смеялся он здесь один лишь, наверное, раз - в вечер их первой дружеской беседы с Овечкиным. Сейчас он тоже был пьян, и Овечкину стало горько от мысли, что последним впечатлением об этом необычном человеке будет воспоминание о пьяном Оноре. Хорошо, что был еще этот смех...
– Он предложил мне подписать контракт на десять миллионов за контрольную серию вакцины. За мой дипломат-кейс, а, как? А все дальнейшие разговоры, сказал, - на самом высоком уровне! Может, он намекал на какого-нибудь президента, Жан?
– Оноре опять рассмеялся, но теперь зло.
– Еще он сказал...
– Оноре придвинулся через стол к Овечкину, - подписывайте бумагу, получайте чек - и все свободны и целы: и вы, то есть я, и ваша собака, и ваш русский. Понятно? Но насчет вас он соврал. Вас он не выпустит отсюда ни в коем случае, возможно как и всех ваших друзей. По крайней мере, сделает для этого все возможное.
– Ну что вы, Оноре, возможно ли это?
– Вполне. Он сказал мне, что здесь у него хорошо вооруженный отряд, который в состоянии уничтожить весь этот поселок. Однако не исключено, что просто запугивал.
Овечкин все же перепугался не на шутку. Хорошо, уедет он, но ребята ведь останутся! А вдруг он не просто запугивал? Этот бандит с браслетом способен, похоже, на все. Единственное, что успокаивало Овечкина, так это их решение ехать в столицу всем вместе. А там опытные люди, посол...